— Да, это я понимаю, но… — Томас вышел из кухни, не сказав больше ни слова, и через минуту вернулся с папкой в руке.
— Что это? — спросила Элоиза.
— Дело, которое я расследовал в прошлом году — женщина убила своего мужа и его любовницу в Августенборге. Это выдержка из протокола.
Он положил папку перед Элоизой и раскрыл.
— Каждый раз, когда в расследование вносится новая информация, она помечается датой и подписью следователя. Это как бортовой журнал, где можно посмотреть, кто что делал и когда в расследовании появились разные улики. Записывается все в хронологическом порядке. — Он указал на поля документа. — Вот, например. Здесь можно посмотреть, что 14 октября был допрос свидетеля — коллеги убитого… У полиции есть подозрение, что это убийство из ревности… Найдено письмо подозреваемой, где говорится что-то о мести, и так далее. И тут же указывается фамилия, номер удостоверения и подпись следователя, который добавил информацию, а также дата и время.
— Так? — Элоиза вопросительно посмотрела на него. — И?
— Ты видела отметки в деле Мии Сарк?
— Эм, да, я видела самую последнюю. А что?
— Какое число там стояло?
— 3 августа 1998 года — через два дня после аварии во Фленсбургском фьорде, в которой погиб Том Мазорек. Там говорилось, что дело приостановлено, но я не обратила внимания, кто оставил эту отметку. А что?
— А где говорилось о Палермском протоколе?
— Где-то в самом начале расследования. Там, где упоминалось, что к делу подключили Интерпол, это было, вероятно, в начале июня 1997 года. — Элоиза посмотрела на него, нахмурившись. — А что?
Томас откинулся на спинку стула. Он провел ладонью по губам и посмотрел на нее.
— Что такое? — спросила она.
— Палермского протокола не существовало в 1997 году.
— Как это?
— Его не существовало. Он был принят только в 2000 году.
Элоиза смотрела на Томаса, пока до нее доходил смысл сказанного.
— Ты хочешь сказать, что в полиции подтасовали документы?
Томас слегка пожал плечами и прикусил губу. Его взгляд мгновенно стал взволнованным.