— Вы посылали мне какие-то деньги?
— Нет.
— Вы понимаете, что вам предъявлено обвинение в убийстве?
— Да.
— Вы понимаете, что защитить вас будет крайне сложно?
— Похоже, что так. Вначале я думала иначе, но теперь понимаю, что ошибалась. Мистер Мейсон, я оказалась в ужасном положении. Я не имею абсолютно никакого отношения к смерти моего мужа. Я понимаю, в каком я положении, что мне грозит, но больше всего меня волнует то, как это все отразится на моем сыне Стиве.
Мейсон сочувственно кивнул.
— Я всем для него пожертвовала, — продолжала она. — Я… просто не могу вам рассказать, чем я пожертвовала ради его благополучия. И вдруг случился этот кошмар. Я не знаю, как я это выдержу.
— Ответьте мне лишь на один вопрос: вы хотите, чтобы я вас представлял? — уточнил Мейсон.
— Мистер Мейсон, у меня нет денег для оплаты ваших услуг. Мой дядя оставил мне небольшое наследство, но муж эти деньги инвестировал. Я думаю, что он что-то химичил со счетами и вполне мог присвоить себе все деньги. Я хочу, чтобы все наследство, если вообще что-то осталось, пошло на оплату образования моего сына. Есть страховка, но я не смогу ее получить, пока… ну… пока меня не оправдают.
— У вас есть какие-то деньги наличными?
— Очень мало. У меня было пятьсот долларов, когда меня арестовали, но эти деньги изъяла полиция.
— У вас при себе было пятьсот долларов в момент ареста?
— Да. Это мои собственные деньги.
— Вы хотите, чтобы я вас представлял?
— Я уже говорила вам, что у меня нет денег на адвокатов.
— Вы хотите, чтобы я вас представлял?
— Да.
— Хорошо, — кивнул Мейсон. — Вы мне все время врете — по поводу массы вещей. На самом деле вы мне звонили, и вы оставили листочек бумаги с шифром от сейфового замка в телефонной кабине. Вы отправили мне деньги, и конверт был надписан вашим почерком.
— Нет! Нет! — повторяла она с угрюмым видом.