Границы безумия

— Видишь еще? Никаких признаков дрожи или сильного давления на ручку. Значит, писал он в расслабленном состоянии. Не испытывал ни волнения, ни страха. Этот парень искренне верит, будто его хранит Господь и никому не под силу его остановить.

Пэдди тряхнул рукой, не успевая за мной записывать. Как обычно, я увлеклась и тараторила.

С некоторым усилием я постаралась говорить медленнее:

— Знаешь, мы все время ждем, что он вот-вот оступится… Рассчитываем на его промах, потому что, как бы там ни утверждали, большинство преступников удается поймать лишь по одной причине — они сами допускают ошибку. А Протыкатель убил уже шестерых человек. Причем двоих — за последнюю неделю. И ни разу не прокололся.

— Ты права. Ни разу.

Глава 43

— Как тебе мое прозвище? — спросила я у Пэдди.

— А что тебя в нем смущает?

— Так коротко — Мак — меня называют лишь приятели Дункана из Скотленд-Ярда и его лучший друг Джек. Откуда об этом знать маньяку?..

Пэдди снял очки, протер их и уставился в пустоту, словно дожидаясь ответа от невидимки.

— Наверное, надо приставить к тебе охрану, — сказал он после паузы. — Учитывая все, что здесь написано, один бог знает, чего ждать от этого психа.

— Спасибо, конечно, но я и сама могу за себя постоять.

— Что тут стыдного, Мак, — принять чужую помощь? Тебе и без того пришлось несладко, и…

Опять долбаные расшаркивания!

— Пэдди, стыд тут ни при чем. Как и то, что случилось с Дунканом. Я прекрасно справляюсь сама. Охрана мне не нужна.

За дверью раздался топот. Криминалисты закончили с коридором и лестницей, теперь принялись за площадку на верхнем этаже.

Бедные мои соседи… Только что они жили в престижном районе города, в элитном, можно сказать, доме — и вот весь подъезд залеплен желтыми оградительными лентами, а повсюду толпятся люди в белых защитных комбинезонах и с пакетиками для улик.

— Письмо я отнесу в лабораторию. Вдруг повезет, найдутся отпечатки и их можно будет пробить по базе. Ты ведь сама говорила — наш приятель мог сидеть в тюрьме или психушке.

— Да, это вполне соответствует профилю. Кроме того, объясняет долгий перерыв между убийствами. Кстати, вот еще что! — встрепенулась я. — Две тысячи седьмой год. Опять семерка. Он на ней прямо-таки зациклился, тебе не кажется? Семь ножевых ранений. Первое убийство — в восемьдесят седьмом. И вот снова…

— О, точно!