Границы безумия

— Это вполне может оказаться наш парень. Многие серийные убийцы сами придумывают себе прозвища.

— Знаю. Тем не менее, как тебе и самому известно, громкие дела всегда привлекают всяких психопатов, которые обожают притворяться маньяками, лишь бы вызвать интерес.

— Давай-ка я пришлю к тебе бригаду криминалистов. Сиди дома. Лучше я сам приеду за письмом. Глянем на него вместе.

— Хорошо.

— Ты думаешь, это и впрямь он?

— Да. Во-первых, манера изъясняться вполне соответствует профилю. Во-вторых, он упоминает золотую серьгу в правом ухе покойника. О ней мы прессе не сообщали, знать мог только убийца. И в-третьих, самое важное — нарочито религиозный тон, как у человека, вершащего правосудие от имени Бога.

— Ты и впрямь неплохо понимаешь этого парня.

— Приходится… И еще вот что. Помнишь, ты говорил, будто в колотых ранах есть своя закономерность?

— Да? — встрепенулся тот.

— Покажу на месте. Но, судя по письму, ты все-таки был прав.

— Уже еду!

— Постой-ка. Я не сказала тебе адрес.

— Не надо. Я знаю.

Глава 42

— Господи боже, — произнес Пэдди, цокнув языком и вскинув брови.

Он сидел у меня за обеденным столом и держал в руках записку от Протыкателя. Я на всякий случай отсканировала ее, чтобы на ноутбуке осталась копия.

В углу тихо бормотали новости. Ведущая во всех красках расписывала последнее убийство, не упоминая, впрочем, брызги оливкового масла, которые криминалисты обнаружили на теле. Эту информацию мы решили утаить.

Я рассказала Пэдди, что мог означать узор, складывающийся из ран. Точка за точкой. Наверху — буква Z, обозначавшая мое имя. А внизу, как и предполагал Пэдди, — крест. Пришлось нарисовать на листочке, чтобы он наконец понял.

— Если мы правы, то убийца в момент нападения вполне себя контролировал, — принялась рассуждать я. — А еще это говорит о том, что он чувствует со мной некую связь. Письмо служит доказательством. Обо мне он пишет едва ли не больше, чем о себе. Взгляни-ка сам.

Пэдди взял у меня письмо и прочитал вслух. Руки у него подрагивали.