Атмосфера

Видите ли, Сергей Оттович, я, честно говоря, не всегда очень быстро соображаю, поэтому я приучила себя быстро работать. Точность и быстроту движений выработать – это вполне достижимо. Знаю – не смогу поменять одно на другое, но хоть что-то мне должно удаваться. Так мне как-то спокойнее, никому не нравится быть окончательной кулема-кулемой. И знаете, зря вам кажется, что меня от жизни какой-то панцирь отгораживает. На самом деле, я переживаю, так же как и все и как все чувствую…

* * *

Час выхода Маньки и Митьки из КПЗ и час начала очередного митинга у дома немца разнился в полчала – время, потраченное на дорогу. Как всегда по многолетней привычке пара пробиралась переулками, минуя оживленные улицы. Конечно, в родном городе в этом особой необходимости не было, но лучше всегда следовать отработанным приемам, что б в состоянии неполного стояния выехать на автоматизме.

Отдохнувшая Манька была в ударе и громила своим обширным словарным запасом личность Крафта, приписывая ему очень удобные грехи. Которые, в принципе можно повесить едва ли не на любого человека, но от которых, в свою очередь, очень сложно отбрехаться. Манька проводила классическую ругательную схему. Бросала упреки и подозрения, которые звучали, как факты. Неизвестно, обдуманно или нет, но Манька довольно часто использовала подобный метод выведения человека из равновесия. Манька прекрасно знала – людям оправдываться привычно и даже необходимо, более того, судя по горячности их ответных речей, пожалуй, даже нравится, не говоря уж о подавляющем большинстве граждан, которым вовсе не безразлично общественное мнение. Поэтому граждане слово за слово и втягиваются помимо собственной воли в вовсе не нужную им по здравому-то размышлению разборку это я-то…?! А когда человек достаточно разогрет, тут уж и до рукоприкладства недалеко.

Манька, в основном, имела дело с мужчинами и прекрасно знала, как это некрасиво, когда озверевший мужик дубасит руками-ногами женщину, пусть даже такую пропащую, как она. Манька прекрасно понимала, что менты не станут разбираться, кто и как довел человека до того, что он замахал кулаками. «Убить словом» – все же не милицейский термин. Представители силовых структур признают пущенную кровь и переломы, ну ушибы тоже на крайний случай сойдут. Манька готова была рисковать пропитыми и отбитыми частями тела. Она знала, что Митька не позволит ее добить. Кроме этого, подобные зрелища всегда собирают зевак, ведь не в чистом же поле она воевать собирается. Надо только верно рассчитать время до прихода милиции, что б раньше в драке не отключиться, ведь именно в момент появления наряда и начинается ее главная роль. Слезы в семь ручьев, грудные крики боли, воздетые к небу руки, слабые проклятия «убившему» ее плохому человеку. Довольно эффектно называть буяна на «вы». Грубость и нецензурные выражения здесь проходят слабовато. Милицейские слышат их всю свою профессиональную жизнь. Эти слова сливаются для них в одну раздражающую какофонию. А вот – интеллигентные и нейтральные – не соответствующие нанесенному физическому ущербу «что вы со мной сделали» и «как вы могли» – приятно выделяются на привычном фоне.

Манька, сидя в КПЗ никакого специального плана не разрабатывала, она вообще редко что-то анализировала. Просто чувствовала – так надо, именно за этими ее словами и эмоциями – кратчайший путь к достижению данной цели. И она всегда предпочитала экспромт. Затверженная роль может сыграть злую шутку – в самый неподходящий момент переставать вырабатывать необходимой силы энергию. Манька не верила в артиста, полностью совпадающе отыгрывающего все дубли – да ну его такого неживого. Кроме этого Манька всегда учитывала свое физическое состояние. Тут бы нить происходящего не потерять – какой уж там план. А вот объем словарного запаса Манькин помощник – Маньку пока не подводил – идентифицировать бы последние пару тройку слов, брошенных ей в лицо, тут уж ее ответ ждать не придется. И в свое актерское мастерство Манька верила стопроцентно.

Сейчас, трезвая и злая, взывая к лишившего их крова человеку, Манька очень рассчитывала вытащить его на улицу. А дальше – дело техники. В начале ее бродячей жизни ей случалось во время уличных драк попадать вместе со своим обидчиком или обидчиками в милицию. Но это было давно. Сейчас действовали автоматически отработанные приемы и посему всегда находились и предъявлялись милиции более злостные и свирепые участники драки – ее же не задерживали никогда. А уж здесь – то, в родном городе, да еще только, только вышибленную из КПЗ, ее точно не вернут назад.

Если же представление достигнет цели и немца заберут, а уж это я постараюсь устроить – думала Манька – мы как-нибудь запоры-то его отомкнем. Немецкие замки русским фомкам не конкуренты. А уж когда внутри окажемся – так пущай этот захватчик чужих площадей возвращается, сколько душеньке угодно. И пусть у него все права на владение и вообще ре… репутация – эту зиму мы тут как-нибудь прокантуемся, а там видно будет.

Манька сипла на холоде, а немец все не показывался. Выйдите на улицу – покажитесь людям, посмотрите нам в глаза – взывала Манька из последних сил и уже понимала – сегодня этот номер не катит. Плевать этому немцу на все ее оскорбления. Он не знает Манькиных достоинств, для него она вульгарная бомжиха и все. Не цепляют его ее ненавистные слова, если он вообще их слышит. Да. Крепкий орешек этот немчура. Это русский терпит, терпит, да высунется – что ты сказала… – да я тебе… А эти холодные чужеземцы… Вот если бы немца позвал кто-нибудь, кто-то вызывающий у него уважения, тут бы уж Манька своего не упустила, непременно бы в диалог втянула.

Немец занижает ее умения, считает, что уральское здоровье легко пропить, не считает ее способной заболтать и переболтать. К тому, как оценивают противника твои глаза нужно относится с осторожностью. Манька по опыту знала, как это опасно считать безопасным безопасно выглядевшее. Да он и глазом моргнуть не успеет, как его ко мне притянет, и вот тогда…

Есть у нас в городе один человек, которого уважают все и вся, и Манька, оборвав последнюю фразу, протолкнулась сквозь толпу зевак к Поленькиному дому. Эй Полюшка, выйди на минуту – сорванным голосом позвала Манька, а когда Полина появилась на пороге, попросила – слышь, подруга, вызови немца не улицу, очень тебя прошу.

Зачем – спросила Полина.

Как это зачем? Этот человек занял наш дом и знать ничего не желает. Нам бы поговорить по душам.

О чем – так же спокойно спросила Поля.

Слушай, ты давай не прикидывайся – рассердилась Манька – знамо о чем.

То есть ты хочешь выгнать Крафта на улицу – человека, который официально купил этот дом и заплатил за него кучу денег, а сама в нем поселиться?

Полина, ну я от тебя не ожидала – протянула Манька. Ты что же за этого пришлого?

Я, извини, за справедливость. Немец тут не причем. Его не предупредили о еще парочке проживающих, когда продавали дом.

Значит – не поможешь?

Извини.