Атмосфера

Боюсь – это невозможно. Я работаю руками, и я – не какой-то там ювелир, и поэтому никогда честно, много не заработаю. Сверхприбыли – это для работы головой. Я приучила себя реально смотреть на свой заработок. Я знаю – это сохранит нервы и мне и людям, для которых я рукодельничаю. И я стараюсь никогда об этом не забывать.

Поленька – вы просто совершенство. А еще говорят – подобные девушки в жизни не встречаются. Да. Ну, что ж еще раз вам большое спасибо. Сейчас я схожу за своими вещами. Но прежде Поленька, я хотел бы кое-что вам рассказать. Ммм. И как бы это не было неприятно, боюсь, в этом есть необходимость. Так вот – к делу. Видите, ли речь идет о вашем младшем брате Федоре. Ммм. Знаете, я уже несколько раз замечал его на своем участке, я имею ввиду уже внутренний двор. Не одного, разумеется, с друзьями. Он заглядывал в окна и вообще, полагаю – я не ошибаюсь – имел цель проникнуть в дом. Вы знаете в некоторых окнах до сих пор отсутствуют стекла. Конечно, к зиме я каким-то образом окна заделаю, но сейчас… Видите ли, Поленька, мне не хотелось, что бы об этом еще кто-нибудь знал, но вам скажу, полагаясь на вашу скромность. Ваш покорный слуга, вы знаете. – физик и… я, редко, но случается, провожу дома некоторые опыты. Сейчас довожу до ума одну вихревую установку, нечто вроде такого милого минициклончика. Из вихрей – движения в окружающем вакууме, эфире, называйте, как хотите, собственно и состоит вся наши жизнь…О, – не подумайте, я не ничего опасного не мастерю, но человек несведущий и при самом худшем раскладе может, о – не сильно, но все же в какой-то степени пострадать. Дом большой и я могу не услышать нежелательных визитеров. Нет, я прекрасно понимаю мальчишек и нисколько на них не сержусь – так уж они устроены – не могут не играть в рискованные игры. Но я опасаюсь ненароком нанести вашему брату и его друзьям хотя бы незначительный вред.

Во время всего монолога немца Поленька стояла совершенно ошарашенная. Вот только этого не хватало! – билась в голове тревожащая мысль.

Поленька, я позволю дать вам один совет. Когда будите просить вашего брата оставить в покое мой дом, ни в коем случае не говорите ему, что в доме его может поджидать опасность. Вы же понимаете – подобная информация действует на мальчишек как красная тряпка на быка. В этом случае, нам уже никакими силами не удастся отвадить детей от этих ммм не совсем безопасных экскурсий. По той же причине я прошу вас также никому другому о нашем разговоре не сообщать. Слухи, особенно в маленьких городах, имеют неприятную привычку молниеносно распространяться и увеличиваться в объеме. И в конечном счете непременно дойдут до ушей вашего брата и мы окажемся в той же, если не худшей ситуации, о которой я только что предостерегал.

Поленька, я расстроил вас. Знали бы вы только, как мне не хотелось начинать этот разговор! Но поймите, было совершенно необходимо уведомить вас о происходящем. Только общими усилиями мы может обезопасить вашего брата и его друзей от возможных неприятностей. Я просто не прощу себе, если что-то случится! Хотя, ммм… я уже сказал, что особо страшного произойти не может, но когда дело касается детей, сложно прогнозировать их действия. У нас говорят – самые маленькие производят самый большой шум. Ха-ха. В общем…

Поленька глубоко вздохнула – Сергей Оттович, спасибо вам и извините нас, ради бога. Я… я…и закончила про себя – я голову ему оторву. Подумать только! Что вытворяет этот мальчишка! Я – продолжила Поленька вслух – повидаюсь с ним немедленно. Простите, пожалуйста, и Поленька бегом вернулась в дом.

Поленька быстро оделась и снова выскочила на улицу. Она опоздала в школу к концу занятий и своего несносного братца не нашла. Ей оставалось только одно – ходить вокруг забора немца со стороны пустыря и постараться засечь Феденьку, если он попытается сегодня забраться внутрь. И оттащить его от этого забора за уши – грозно вслух высказалась Поленька.

Она прогуляла весь вечер, ужасно замерзла и не успела приготовить ужин. Когда она заглянула домой, родители потеряли уже не только Федора, но и ее саму. Мама что-то спешно доготавливала на кухне, а голодный родитель сидел за столовым столом под огромным желтым абажуром и с голодухи грызя корку черного хлеба, пытаясь читать газету.

Полина уже хотела снова вернуться на наблюдательный пункт, но на пороге сеней столкнулась с братом и едва заставила себя с лету не схватить его обеими руками за оба уха.

Непривычная сердитость висела над столом, пока семья ужинали жаренной картошкой и приготовленным на зиму лечо. Неподходящая обстановка для неприятного разговора, но тянуть нельзя. И Поленька начала. Времени на обдумывание у нее было достаточно и она напирала на непозволительность проникновение на территорию чужой собственности и на глупость поступка незрелой личности, которая «прет на территорию, на которой нет ничего интересного». Феденька своим умом гордился, ему очень не нравились моменты, при которых его уличали в отсутствие этого самого ума. Поленька оценила совет немца. Разговор складывался совсем по-другому, если бы действия брата сводили к опасным, а не к глупым. В этом случае у Федора загорелись бы глаза и полностью отключились уши. И дальше можно было бы не сомневаться, что Феденька непременно продолжит свою экспансию.

Мать, когда разобралась в чем дело – громко вторила Поленьке, отец, как всегда, молча взялся за ремень, и, как обычно, тянул паузу, ожидая, будут женщины его семьи отговаривать его от последней стадии воспитательного процесса или нет. Женщины, как всегда, отговорили, но при этом сами широко ссылались на оставленном на краю стола ремень и на его тяжелую отливную пряжку, как на дополнительный аргумент в случае ослушания.

В итоге Феденьку, как всегда нагрузили маминым наказанием – отсидкой дома в течении недели.

Поленька, пихавшая слово «глупость» в течении всей речи, ею и закончила – договорились? И без глупостей!

Отец не сказал ни слова. Но домашние знали, что свой ремень со стола он заберет только завтра утром, когда вденет его назад в брюки, отправляясь на работу, а весь вечер это во многих отношениях подручное средство – помощник мужчины, останется угрожающе отсвечивать металлической бляхой прямо под его рукой и в непосредственной близи от самого возможного объекта применения – Феденьки.

Как только включили простоявший без дела весь вечер телевизор, на пороге появилась Неллька и увела Поленьку на кухню.

Слушай, я тут на терраске полчаса уже торчу. Жду, когда вы воспитательную забору закончите. Неудобно как-то прерывать…

Поленька удивленно взглянула на Нелльку. Подругу никогда и ничего не останавливало. Она всегда пулей влетала к дом и, обыкновенно, едва разыскав Полину глазами, начинала кричать свое, забыв даже поздороваться. На Поленькины беспокойные мысли о брате наложились мысли о подруге. Она ведет себя странно, да, странно все последнее время, с ней явно что-то творится, но она не ничего не рассказывает и даже не признается в том, что вообще что-то в ее жизни переменилось. Это первый ее секрет, надо же. Она стала какой-то другой. Но насколько другой Поленьке предстояло услышать следом.

Слышь, Поль. Научи меня готовить.

Что?!

Ну, готовить – на кухне еду.