Полнолуние

Ухмылка вдруг исчезла с лица оперативника. В одно мгновение оно сделалось злым, неприязненным.

— Вернее, должен был. Так ведь? Теперь я ведь тоже все правильно говорю? Нет больше Алины? Так и ребенка твоего тоже не будет! Что, через него тоже переступишь? А ведь тоже родная кровь. Твоя кровь, Дима!

— Но… но как же…

Схватившись за голову, Дима прижал ладони к вискам, словно пытаясь остановить боль, разрывающую череп изнутри.

— Что, думал, не случится? — злорадная ухмылка вновь появилась на лице Зубарева. — На контрацепцию понадеялся? Я тебе так скажу, автомат Калашникова, уж на что штука надежная, и тот порой осечку дает, а здесь резинка обычная, да еще сделанная где-нибудь таджиками по китайской лицензии. Что ты так смотришь? Мы ж, прежде чем к вам прийти, с самого утра в поликлинике вашей местной побывали, с врачом побеседовали, к которому Алина приходила на консультацию. Ты, вообще, в курсе, что беременных у нас в стране на учет ставят?

— Но почему она мне ничего не сказала? — Оторвав руки от головы, подросток полными слез глазами уставился на сидящего напротив него Лунина, который был способен лишь на то, чтобы оставаться изумленным слушателем драматичного диалога.

— Потому, милый мой, — отрезал Вадим. — Потому, что тест Алина сделала только в прошлую пятницу утром и сразу же побежала к врачу. У вас, слава богу, очередей нет, можно без записи. Так что и тебе сказать что-либо она тоже могла только в пятницу. Но вот получается, что либо не захотела, либо не успела, потому как ты сам ее опередил и поведал что-то ну очень интересное. Такое интересное, что она от тебя драпанула со всех ног, даже браслетик свой забыла надеть.

Пугающе стремительным движением оперативник опустился на корточки и, крепко ухватив подростка за руку, прошептал:

— Что ты ей такое сказал, Дима? Что ты сказал матери своего ребенка? Что убило ее?

Лунин вздрогнул. Конечно, версия убийства, не важно кем, ненормальным или же недоброжелателем, была в числе приоритетных, но еще ни разу в общении с посторонними она не озвучивалась, к тому же столь безапелляционно. Сейчас, в гостиной этого небольшого, очень уютного дома она, уподобившись самонаводящейся ракете, взорвалась прямо над головой семнадцатилетнего юноши, только что узнавшего, что он сумел подарить миру и себе самому новую жизнь. Пусть еще не родившуюся, пусть существующую лишь в виде почти невесомого комка плоти. Даже не комка, скорее, щепотки. Не важно! Главное, что эта жизнь уже начала свое существование. И вот теперь настал новый этап. Новое открытие, узнавание, осознание. Осознание того, что эта, еще толком не начавшаяся жизнь уже навсегда, безвозвратно потеряна, так же как и жизнь любимой женщины, жизнь Алины. Его Алины.

— Я рассказал ей про деньги, — отрешенно пробормотал подросток.

Дима смотрел вперед, прямо на сидящего в кресле Лунина, но вряд ли мог что-либо видеть, кроме очертаний массивной фигуры следователя сквозь заливающие глаза слезы.

— Очень много денег, которые ее папа перечислил моему, — Борискин всхлипнул и рукавом растер слезы по лицу, — а я сделал так, чтобы он ничего не узнал.

— Он — это кто? — Илья наконец смог включиться в разговор. — Объясни нам.

— Аркадий Викторович, — всхлипывания становились все чаще и вот-вот грозили слиться в непрекращающийся поток, — он не должен был узнать, кому перечисляет деньги.

— А за что Аркадий Викторович перечисляет деньги твоему папе? — торопливо задал очередной вопрос Лунин, опасаясь, что контакт с подростком опять может быть утерян.

— Я точно не знаю, — Дима закашлялся, пытаясь подавить рвущиеся из груди рыдания, — это что-то связанное с производством. Там все как-то было организовано, что ему… Аркадию Викторовичу уходили очень большие деньги. А папа про это узнал.

— Молодец, — одобрительно кивнул Лунин, не уточняя, к кому именно из Борискиных относится его похвала. — И что, много денег Аркадий Викторович перечислил твоему папе?

— Триста тысяч долларов, — почти выкрикнул подросток, распахивая шлюз перед вырывающимся наружу потоком эмоций.

— Сколько? — От изумления все еще сидевший на корточках Зубарев тут же вскочил на ноги. — Это сколько ж в рублях будет? Илюха, какой курс сегодня?