– Всё готово, ложитесь. Спокойной ночи!
Девушка поняла, что её выпроваживают, и обиженно удалилась в спальную. Через минуту заскрипели пружины. «Легла, – понял Мак. – Полежит, повертится и уснёт. Это всё же лучше, чем слушать мою болтовню. Она порой очень дорого обходится».
Сам лёг на диване, укрывшись лёгким одеялом. Долго не мог уснуть, слышал, как в соседней комнате ворочается гостья. Вспомнил её чудную фигурку, хорошенькое личико и подумал: «Удивительно похожа на Энни. Как две родные сестры! Ах, Энни, где ты сейчас?..»
В память настойчиво стало стучаться прошлое. Давнее и горькое. Мак тщетно пытался отогнать от себя неприятные мысли, но это ему удавалось плохо. Он даже заскрипел зубами, когда в памяти ожило далёкое детство: отец и мать – иммигранты из Европы. Долго приспосабливались-привыкали к новой жизни в Штатах. После несчастного случая на работе отец умер. На неокрепшие плечи Мака рано легли тяготы старшего мужчины в семье, фактически, её главы. Нужно было заботиться не только о матери, но и о трёх сёстрах, младшем брате. Бедность, нужда, постоянная экономия на самом необходимом. «Нет рабства хуже нищеты!..»
Тогда-то навечно и въелась в него привычка опекать родственников. Занимался боксом, каратэ, прочими единоборствами, но пришлось бросить. Рядом был тир: Мак подрабатывал в нём, и хозяин иногда разрешал пострелять по мишеням. Скоро Мак стал удивлять меткостью стрельбы многочисленных клиентов, начал выступать на различных соревнованиях: здесь его привлекали не столько лавры победителя, сколько денежные призы, которые пополняли скудный семейный бюджет…
Мак почему-то опять вспомнил того дородного лысого итальянца, который солнечным воскресным днём со своей многочисленной семьёй направлялся в церковь. Это было в Палермо. Мак в это время стоял у слухового окна на чердаке пустого дома, предназначенного на слом. Оптический прицел винтовки позволял разглядеть даже бисеринки пота на весёлом лице итальянца, похоже, он говорил что-то смешное, супруга улыбалась…
Палец привычно спустил курок, глушитель сделал выстрел негромким, как хлопок ладошами. На левом виске итальянца словно расцвела алая роза – кровавое пятно. Именно туда Мак вогнал свою смертельную пулю. Он никогда не делал промахов. Итальянец умер прежде, чем его тело коснулось земли. Истошно закричали женщины и дети. Начала собираться суетливая толпа…
Тем временем Мак аккуратно развинтил винтовку, уложил её части в небольшой плоский чемоданчик, закрыл его и спустился вниз. Размеренным шагом вышел на параллельную улицу, свернул в первый же переулок, где остановил такси и попросил отвезти в аэропорт. Скоро «Боинг» нёс его обратно в Америку.
Сейчас, вспоминая это, Мак испытывал неприятные чувства: ему было жаль неизвестного жизнерадостного итальянца, его супругу и детей. Подумалось: «При определённых обстоятельствах и я мог бы оказаться на его месте». Мерзкая мысль. Мак загнал её поглубже в недра памяти и постарался забыть. Нельзя давать волю подобным чувствам: для профессионального убийцы подобное непозволительно.
+ + +
Шумят, ликуют переполненные трибуны римского амфитеатра, наслаждаясь кровавым зрелищем – схваткой гладиаторов.
Бой приближается к концу. Из рук Мака выбивают кривой фракийский меч, и он оказывается безоружным. На нём ярко-красная туника, шлём без забрала и небольшой квадратный выпуклый щит в левой руке. Он один, а врагов – великое множество. Они взяли его в смертельное кольцо, выставив вперёд щиты и держа наготове мечи. На их головах закрытые шлёмы с крылышками. Взгляды глаз неумолимы. Как смерть.
Во рту Мака пересохло, в висках тяжело пульсирует кровь. Это конец! Он испытывает отчаяние, каждая клеточка его тела вопиёт: жить, хочу жить! Откуда-то в его руке оказывается тяжёлый кольт. Бурная вспышка радости: теперь он сможет себя защитить, получите своё, гады! Палец нажимает на курок, гремят выстрелы и после каждого на песок арены падает враг…
Мак поворачивается к трибунам, с ненавистью глядит на важных сенаторов в дорогих тогах, заносчивых патрициев, матрон в роскошных пеплумах, разношёрстных оробевших плебеев. Злость переполняет его. Он поднимает кольт и начинает остервенело палить в их ненавистные рожи…
+ + +
Проснулся он от щекотки в носу. Маку показалось, что туда заползла муха. Резко мотнул головой и схватился за нос, но тут увидел перед собой Джинни, едва удерживающую свой смех. Это она щекотала ему ноздри пёрышком из подушки. Поняв, в чём дело, он заулыбался.
– Ну и спите же вы! – укорила девушка. – А я вам завтрак приготовила, можете меня похвалить. Разрешаю.
– Он съедобный? – с предельно серьёзным выражением лица спросил Мак.
Девушка принялась хохотать во всё горло: шутка показалась её вдвойне смешнее от того, что он её произнёс без малейшей тени улыбки. Даже поймёшь – то ли шутит, то ли говорит всерьёз?
Он встал и направился в ванную. Принялся бриться, вспоминая сон, в котором он был гладиатором в Риме. Да, Рим. Амфитеатр похож на Колизей, его он видел в одной из своих поездок в Италию. Что бы этот сон значил? Наверное, ничего. Никаких связей с реальной жизнью нет, совершенно нет…
ebooksa