Стеклянные тела

«Помнишь, как мы играли в «Убийство в Восточном экспрессе»? Я был Эркюлем Пуаро, диван в папином кабинете – вагоном, где я допрашивал тебя, а ты был убийцей. Помнишь?»

Потом молчание. Только тихий шум.

«Когда-нибудь мы сыграем эту пьесу по-настоящему».

Я задерживаюсь в гримерной еще ненадолго. Пишу несколько строк на бумажке, прицепляю ее на стену и ухожу.

Жизнь – это не игра, пишу я. Это война, победить в которой не удастся, и есть только одно правило: каждый сам за себя, и Бог – против всех.

Симон

«Кристиан Тиран»

– С ума можно было сойти, – сказал Козлиная Бородка, солист «Burning Corpses».

Участники группы разогрева собрались вокруг столика Симона и Эйстейна.

– Обычный концерт Голода, – сказал Симон, и ему стало почти жаль их – так они смутились. Но играли ребята определенно не так плохо, как он ожидал.

– Где Голод? – спросил кто-то. – Вы хорошо его знаете?

– Его? – отозвался Симон. – Он или оно удрало отсюда надолго.

– Но забыло свой усилитель.

– Мы о нем позаботимся.

Симону хотелось, чтобы мифы, окружающие Голода, были правдой, а не строились на сказках о разбойниках, но этот чёрт Эйстейн просто непредсказуем, и рассказывать про усилитель правду уже поздно. Эйстейн придумывает массу всего, и эти истории живут собственной жизнью. Никто не поверит Симону, что Голод собрал усилитель сам.

Во всяком случае, Козлиная Бородка и прочие из «Burning Corpses» выглядели довольными. Сейчас они думают, что принадлежат кругу посвященных.

– Не хотите присоединиться к вечеринке после концерта? – спросил Бородка. – На Бьере.

– Может быть.

Кто-то похлопал Симона по плечу. Еще одного человека он сейчас не в силах вынести. На этот раз явился устроитель, рослый парень с красным ирокезом; он принес гонорар. Две тысячи монет плюс две с половиной – за проданные пластинки и сувениры. Хорошо, что выпивка бесплатная, иначе убытков было бы еще больше. Эйстейн занялся деньгами. Сумма как раз покроет долг за пакетик, который только что кончился, но сегодня вечером Симону понадобится еще.

Ванья