Этот зубрила из Лундского университета, кажется, считал себя сверхчеловеком. Троица
За исключением девочки с повязкой на груди. Она молча сидела в кресле.
Оскар сказал, что его родители уехали и пора разорить бар. Сначала все было нормально, но вскоре он уже нес какую-то академическую муть.
Как будто он знал все. Знал, что такое стоять на сцене, быть горячо увлеченным чем-то, любить то, что делаешь, – и в то же время ненавидеть это. Он сравнивал это
Возможно, кое в чем он и прав – ну и что? Оскар говорил, что смысл сатанизма – достичь изначального хаоса, который существовал до всего, достичь тьмы этого хаоса, жить вне общества и всегда стремиться к недостижимому и неизведанному. Он утверждал, что блэк-метал сродни религиозному фундаментализму. Та же искренняя, чистая вера. Экстаз, эйфория. Концерт – это и театр, и совместная молитва. Оскар, кажется, умел все, знал все, и Эйстейн уже готов был взорваться.
Симон понял, что должен остановить его.
– По-твоему, это театр? – сказал он, снимая кожаную куртку и закатывая рукава. Раны еще кровоточили, и Оскар забормотал, что, может, и нет, но все же это особая форма искусства. Смешение музыки и религии.
– Действительность встречается с перфомансом. Вроде того.
– Вроде того?
Симон взял один из высоких бокалов, влил в себя пузырьки и отломил ножку.
– Заявляю, что мне симпатичны мусульмане-фундаменталисты. – И он направил острие осколка в сгиб локтя. – Они преданы своей вере, и я восхищаюсь их преклонением. Но вот эта пантомима? Существуют тут какие-то законы?
– Перестань, – сказал Оскар. – Пятна останутся на диване.
Девочка с повязкой улыбнулась Симону. Он подумал, что она симпатичная.
– Суть сатанизма – хаос, но и у хаоса есть свои законы, – уверенным тоном заявил Оскар.
– Физику изучаешь? – спросил Симон, и Оскар кивнул.
Симон знал, что такое физика. Легкое надавливание на вену в сгибе локтя. Оскар его даже не заметил, но Симон знал, что он только что проколол вену.
Давление может быть высоким, особенно если ты выпил. Вот
Симон убрал ножку бокала.
Тонкий фонтанчик крови брызнул над столом, достав даже так называемого физика, сидевшего с другой стороны.