Она подбежала к Кузьме и, прежде чем я успел ее удержать, сильно толкнула его в грудь. Кузьма охнул.
— Что? Что там?
Рита торопливо расстегивала ему рубашку. Резко раздвинула края. Я отвернулся — второй раз смотреть на шрам не хотелось.
— Что это?.. Так это твоя кровь?.. Это тебя в подвале?.. Из-за меня?.. Вот почему ты не мог меня нести… Кузьма…
Она заплакала.
— Ну что ты, воробышек! — Кузьма ласково утирал ей лицо здоровой рукой. — Рана — ерунда. Заживет…
— Это он нашел тебя в подземелье — там, где никто даже не предполагал искать, — заговорил я, понимая, что тем самым отрезаю себе всякую надежду, но, чувствуя, что не могу этого не сказать. — Если бы не он, мы бы никогда… В подвале был зверь. Тот самый, что убил Татьяну Сергеевну и деда Лешу. Хотел и нас… Спасая тебя, Кузьма едва не погиб! А еще раньше он сказал, что в монастыре спрятали женщину, которую он любит больше жизни, и, чтобы найти ее, он, если потребуется, взорвет монастырь к чертовой матери!
— Он так сказал?
На ресницах Риты блестели росинки. Я кивнул.
— Кузьма…
Она склонилась и бережно поцеловала его в раненое плечо. Уткнулась лицом ему в шею.
— Ну что ты, воробышек, — бормотал Кузьма, гладя ее по вздрагивающим плечам, — подумаешь… Это все ерунда, до свадьбы заживет.
— До чьей свадьбы? — быстро спросила она, сразу перестав всхлипывать.
— Ну вот! Опять ловишь меня на слове…
— Женщины! — проворчал Кузьма, когда Рита убежала в дом поправлять размытую слезами косметику. — В секретную командировку в глухой городок приезжаем на ярко-красном, с узорами автомобиле — таком, что даже те, кто машинами не интересуется, обратят внимание. К утреннему чаю выходим в вечернем платье и в боевой раскраске. А потом удивляемся…
— Это она для тебя так оделась и накрасилась, — возразил я.
— Знаю, — вздохнул Кузьма. — Разумеется, я всю жизнь об этом мечтал.
— Она тебя любит. Очень.
— Откуда знаешь?
— Она говорила.