— А ты?
— Как видишь, — она повернула меня к свету и внимательно оглядела. — Кости целы, кожа тоже. Зря я. Квалификацию потеряла — уже и не помню, когда из-за меня дрались. А где Виталий?
— Там, — кивнул я в глубину темного сквера. — Отдыхает.
Лицо ее вытянулось, и я добавил:
— Цел он. Пара синяков. Посидит еще пару минут и придет.
— Гусар! — покрутила она головой. — Ноздрин-Галицкий… И потанцевать, и подраться, и чемоданчик даме поднести… Осталось только спасти женщину от верной смерти. Пойдем, погуляем! — она взяла меня под руку. — Вечер чудесный, а одна я боюсь.
Я ошеломленно пошел рядом — эти перепады ее настроения сбивали с толку. Возле ресторана остановился.
— Мне надо расплатиться.
— Уже!
Мне будто снова оплеуху дали.
— Ладно, ладно! — погладила она меня по руке. — Я не знала. Вернулась в зал, а тебя нет. Подумала: сбежал от обиды. Дуня твоя сначала деньги взяла, а потом все сказала. Вредная девка! И как ты на такую глаз положил?..
— Да я на нее!.. — я еле сдержался. — Малолетка! Ей шестнадцати нет.
— Девятнадцать. Студентка второго курса педагогического университета, будущий преподаватель истории. Твоя будущая коллега. Я у Виталия, пока танцевали, все выспросила. Дуня, кстати, в ресторане не работает, подменяет подругу — невесту Виталика. Та попросила. А сам Виталик приходится Дуне двоюродным братом, сегодня день рождения его невесты. Извинился, что пригласил, сказал, что ему очень понравилось, как мы с тобой танцевали, а невеста так стесняется. Вот он и решил ей показать, как надо. Показал, словом…
Я был рад, что она не видит сейчас моего лица.
— Я ведь журналистка, привыкла информацию собирать. И о тебе справки навела. За этим и выходила — попросили перезвонить вечером. Подтвердили: именно тот, за кого себя выдает… Хотя можно было и не звонить. После того, как ты отметелил следователя прокуратуры…
— Господи!..
Я остановился.
— Тихо, тихо! Сам пойми: приезжаю сюда с секретным заданием, а на крылечке гостиницы уже ждет — молодой, красивый, нагловатый. Чемоданчик поднес, в ресторан пригласил, потом в какие-то развалины стал тащить… Выяснилось: настоящий гусар, защитник. Я рада. Идем!
Она повела меня, как быка на веревочке, и мы быстро прошли по главной улице Горки и спустились к реке. Поднялись на старинный горбатый мост. Городская черта здесь кончалась, фонари остались за спиной. Но в небе, среди разбежавшихся облаков, висела огромная луна (со дня на день намечалось полнолуние), и все вокруг было полно ее мягким зыбким светом. Над поймой реки сгущался туман, скапливаясь в низинах белесыми пятнами и редея на возвышенностях; туман плыл над тихо несшей свои воды рекой, робко цепляясь за ее поросшие кустами берега. Вокруг было ни звука, ни шороха. Странное щемящее чувство овладело мной. Я словно парил над уснувшей долиной, беззвучно и плавно, с высоты озирая эту застывшую красоту. На сердце было легко и радостно и хотелось только одного: наслаждаться созерцанием открывавшегося взору вида, не думая ни о чем.
— Боже!