– А что? Ты вдруг в храбрецы вышел? – Он наслаждался перепалкой. – Это не про тебя говорят, что ты в космопорту сдрейфил и сдал сестрицу работорговцам?
– Работорговцам?
– Ага, – ощерился он. – Они тебе заплатили за Корделию. И увезли ее с собой, чтобы продать на первой попавшейся планете.
Я стиснул кулаки.
– Лучше заткнись.
– Да ладно, – хихикнул Доберман, – не мне судить, на чем ты делаешь деньги. Я только потому тебя взял, что ты знаешь город и умеешь помолчать, когда надо.
Я вернулся к нартам. Грубо дернув, подтянул крепежные ремни.
– Ты, Доберман, с детства хитришь, и сейчас такой.
– Пошел ты, Па. – Он больше не улыбался, стал серьезным. – А ты подумай, между прочим. Сколько у нас было знакомых ребят? И все мечтали стать старьевщиками, все до единого. Чтоб мне провалиться, других вариантов было маловато. А сколько осталось в деле? Бен Вонючка потерял ногу в Зеленой зоне. Мел с Заком пропали, Йона пристрелили…
Я, закрепив ремни, поднял голову:
– Ты к чему ведешь?
Доберман украдкой скосил на меня взгляд.
– К тому, что у нас с тобой есть мозги, которых тем не хватало. А моя идея сделает нас богачами…
– Если Брандт нас не прикончит.
– Брандт и не узнает, – отмахнулся Доберман. – Подумает, мы пришли с пустыми руками. А когда все уляжется, вернемся и наживем состояние.
– Если там что-то есть.
– Как же не быть! Ты не хуже меня знаешь, не то бы здесь не стоял. – Он постучал себя пальцем по виску. – Мозги, парень. И у меня тоже.
Между зданиями пронесся нарастающий свист. Брови Добермана надвинулись на глаза, как у неандертальца.
– Флайер?
Как ни глупо, мой мозг отказался верить свидетельству ушей. Я же знал, что на Второй городской вообще нет флайеров, даже у безопасников – патрули разъезжали на тяжеловесных бронетранспортерах.