По пустоши пронёсся прохладный ветер, неся за собой песок и сухие листья.
Когда подруга чуть успокоилась, я осторожно спросила:
— Ты как?
— Да нормально… — шмыгнула носом механик. — Хорошо, что все остались живы. Не только Луна. А то знаешь… Ну это, нехорошо бы как–то вышло, если бы этот недоразвитый вдруг того…
Я понимающе улыбнулась, и обняла подругу, избавляя её от дальнейших объяснений.
— Конечно. Здорово, что все выжили. Да и Лиум, кажется, только рад новой руке.
— Не ну, он псих, конечно. Но я не удивлена, — буркнула девушка. — Это ж последнее слово техники.
— Точно, — важно кивнула я, отстраняясь. — И на ближайший месяц он будет занят ею куда больше, чем попытками залезть ещё в какие–то неприятности.
Флейм усмехнулась, почесав за ухом Луну.
Ещё немного посидев, мы почувствовали себя неуютно посреди пустоши. Я скосила взгляд на оставшиеся тарелки.
— Что ж, зато обратно будем тащить вполовину меньше…
— Обратно? — переспросила Флейм, и даже улыбнулась — Ну, уж нет! Их всех надо разбить прямо здесь! Ты тоже попробуй!
— Я? — скрывать удивление даже смысла не было. — Но я ни на кого не злюсь… — растерянно возразила я.
— Да ладно? — изогнула бровь Флейм. — А как же контрабандисты?
— Ну… Это ведь давно было…
— Кошмары тебе снились недавно. Ну же, позволь себе позлиться и выпустить пар, — улыбнулась подруга.
Пораскинув мозгами, я подошла и взяла тарелку с отколовшимся бортиком и длинной трещиной наискосок.
Сломана. Как и когда–то я сама из–за той ужасной ночи. Без возможности написать близким, без шанса увидеться. Скованная по рукам и ногам своими же страхами…
Я вдруг ощутила всю скопившуюся злость — на случившееся, на контрабандистов и свои же ошибки, и сжала пальцы.
Столько проблем! Столько страхов и боли… И не только моей. Они все сейчас скопились тут, в моих руках, и стремились во что–то вылиться.