— Да, там только царапины, — успокоила я его, и Корсак осел. — Флейм попыталась оттащить её от меня, и тогда Луна отбросила её саму на ближайшую скалу.
— Флейм в порядке? — на этот раз уточнил друг.
— Нет, — твердо ответила я, покачав головой. — Ни разу не в порядке, но не из–за скалы. Потому что это открыло ей глаза на происходящее, и она поняла, что Луна больше не может летать с нами.
Лиум очнулся первым:
— И она её?..
— Да.
В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая только чьими–то шагами по палубе и скрипом досок. Мерный гул моторов вёл нас вперёд, а часы немилосердно отмеряли уходящее время.
— Мы похоронили её там же, — уточнила я. — Поэтому нас так долго не было.
— Как Флейм это перенесла? — осторожно спросил Корсак.
— Ей нужно время, — прямо ответила я. — Она очень любила Луну.
— Но ведь она собрала её не так давно, — заметил Лиум.
— Она вынашивала эту идею ещё до поступления в ГПУ, — уклончиво сказала я. — Её мечтой было собрать именно такого дракона. И она использовала для неё лучшие детали, которые носила в своём бесценном ящике.
— О, — только и протянул друг.
— Да.
Мне было больше нечего сказать, поэтому некоторое время мы сидели молча. Снаружи успел начаться дождь, стучащий по борту мелкой дробью
Когда тишина стала невыносимой, я поднялась и ушла в свою каюту.
Она встретила меня сереющим небом и бьющимися в окно каплями. Больше я ничего не могла видеть, да и не хотела.
Завернувшись в плед, я забралась с ногами на рабочее кресло у окна и облокотилась о прохладное стекло. Дождевая симфония убаюкивала, а светло–серые тучи очаровывали.
Наслаждаясь ими, я так и сидела — неподвижно, расслабленно, без единой мысли.
Лишь секундная стрелка часов и капли продолжали шептать о своём.