Сыскарь

Антуан деловито принял дротовик ротмистра, на моего «Макарова», подлец, почти даже не прореагировал никак, лишь удивлённо нахмурился да преспокойно сунул в карман. Зато при виде «Громобоя», забранного у орка, восхищённо зацокал языком:

— От это красота! От это сила! — он повертел оружие в руке, взялся за рукоять, поводил пистолетом из стороны в сторону, делая вид, что прицеливается, а потом, не спросив разрешения, пальнул в небо.

Грохотнув, пистолет едва не вырвался из рук радостно загоготавшего мужика, явно довольного результатом своей выходки — откуда-то с крыши дома испуганно взвилась в небо целая стая ворон и с тревожным карканьем принялась кружить над особняком.

— Что здесь?! — выскочил обратно на крыльцо едва успевший скрыться в доме граф. Недоумённое выражение его лица при виде развеселившегося стрелка резко сменилось на гневное: — Антуан, едрить тебя в бок! Ополоумел совсем?! В скотопасы захотел?! Запорю поганца! Аж сердце зашлось, — повернулся он ко мне и потёр рукою грудь, — от каверзы такой. Думал, злая оказия вышла какая. Простите, господа.

— Да ничего, мы без претензий, — ответил за всех ротмистр, а я подумал, что старикан, выскочив на звук выстрела, совершил невероятную глупость. А ну как это не его оболтус Антуан дурака свалял, а кто-то из нас, будучи злодеем, стрелять начал? Всё, кранты бы дедуле пришли. Тут же его бы и порешили.

Растерявший всю весёлость после взбучки, посмурневший Антуан распахнул перед нами дверь, пропуская в просторную прихожую, погружённую в полумрак. Если бы не широкая лестница на второй этаж и свет, пробивающийся сверху, внизу было бы совсем темно. Свет на первом этаже не жгли, а окна, несмотря на ещё совсем ранний вечер, наглухо были закрыты прочными ставнями. Рощинцы, похоже, серьёзно вознамерились превратить свой дом в крепость, уменьшая таким образом вероятность проникновения внутрь непрошенных гостей.

— Сюды извольте, — пригласил нас Антуан в гостиный зал. — Сейчас я токмо свечи запалю и камин.

— Стой, — тормознул я собравшегося улизнуть мужика. — Камин необязательно, а вот света ты, любезный, давай побольше. Да воды принеси кипячёной и бинты какие. И поскорее. Митиано, садись к столу. Сейчас дротик вынем и нужно будет быстренько рану промыть и перевязать. Мазь мазью, а возможность сепсиса никто не отменял.

Орк послушно прошёл к здоровенному овальной формы обеденному столу и уселся на один из расставленных вокруг стульев. Правда дожидаться Антуана с водой и перевязочным материалом не стал, а проявил нездоровый энтузиазм, ухватился здоровой рукой за хвостовик дротика и, скрипнув зубами, резко выдернул острую железяку из раны.

— Твою ж медь! — такая расторопность красномордого придурка меня сильно возмутила. — Ты что, балбес, делаешь? Скорее куртку снимай и рубаху, пока кровью всё не залил.

— Да рана пустяковая совсем, — невозмутимо пробурчал Митиано. — Немного шкуру попортило, да по краю мышцу зацепило.

Куртку он скинул, а вот от рубахи избавляться и не подумал. Разорвал ещё больше продырявленный и пропитавшийся кровью рукав, оторвал его и заткнул скомканной тряпицей дыру.

— Рана сквозная, — подошёл я и оглядел руку. Придвинул стул и, вздохнув тяжело, уселся рядом. Что-то подустал я изрядно. Даже ногои дрожат слегка. Хотя возможно, это адреналин до сих пор по венам гуляет. — Сзади тоже прижми. Смотри-ка, тут, помнится, у тебя повыше дыра от луннитского дротика была, а сейчас даже следа не осталось. И на башке твоей лысой, — я снял с орка его дурацкую красную шляпу, пытаясь обнаружить шрам над ухом, — тоже всё зажило. А на меня твоя мазь как-то слабо действует.

— Наверное, — забрал у меня шляпу и вновь водрузил её на голову Митиано, — она больше для орков подходит, чем для человеков.

— Вполне возможно, — кивнул я, с сомнением глянув на орка, и повернулся к возвратившемуся с канделябром, полным горящих свечей, Антуану: — Ну что там с водой и бинтами?

— Дык несут ужо, — раздражительно ответил тот, устанавливая канделябр на столе рядом с нами. — Распорядился я.

— Пусть быстрее несут, — мне на его недовольство было наплевать. — Зальём тут хозяйскую мебель кровью, тебе же и влетит. Ещё и отмывать заставят.

— Чегой-то, мне? — выпучил на меня глаза Антуан.

— Ну а кому? — усмехнувшись, глянул я на него. — Вон как гостей встретил, даже не спросив, кто такие и зачем пожаловали. Ещё и ранил одного. А мы, между прочим, при исполнении служебных обязанностей. Чуешь, чем вообще пахнет?

— Чем? — совсем уж нахмурился мужик.