— Ты! — Лара жестом выделила одного пузана и принялась на него давить, ломая чужую волю, но не сильно-то в этом и преуспев. Она не усыпляла его, не магичила, она просто пыталась его сломать и подчинить, причём настолько топорно, что даже я оторопел.
— Зубы у него амулетные, что ли? — удивился Арчи, присоединяясь к бабушке и давя с другой стороны. — Или благодати набрался?
Я нерешительно взял Лару за левую руку, попробовав поделиться с ней своей зеленью, и дело рывком сдвинулось с точки. Пузан, до этого с лютой ненавистью вызверившийся своим взглядом прямо Ларе в глаза, вдруг моргнул раз, сдаваясь, потом другой, а потом и посмотрел на эльфийку как старый пёс на давно не виденную хозяйку.
— Спасибо, Тёма, — Лара, пошатнувшись, прижалась ко мне и даже положила голову на плечо, пережидая минутную слабость. — Искренняя ненависть была, сильная. Такую силу воли, да на добрые бы дела…
Я молчал, аккуратно придерживая её под бочок, а вот Арчи жаждал объяснений.
— Могла, конечно, — наконец со вздохом объяснила ему Лара, — и в душу заглянуть могла, и себе подчинить, со всем мыслями и чувствами, всё могла. Да только, если б вы знали, мальчики, как мне уже надоели и души их мерзкие, и мысли подлые, и чувства грязные. Сил никаких нет. Через себя же приходится всё пропускать, а потом ночами не спишь, кошмары мучают. Так проще. Не хочу его душу знать.
Мы оба понятливо закивали, Арчи кинулся придерживать Лару с другой стороны, и даже всё слышавший пузан попытался было подползти к нам, чтобы принять участие в утешении.
— На ночь Кирюшку заберу себе, — вдруг сказала нам эльфийка. — Пусть просто посидит рядом со мной, он хороший.
— Домовые добрые сны ещё насылать могут, — раздался снизу голос пузана. — Лишним не будет.
— Спасибо, — усмехнулась Лара и высвободилась из наших рук, — добрый человек. Рассказывай. Что готовили мне и чего хотели, всё рассказывай.
— Хотели тебя в ловушку поймать! — обрадованно затараторил он, перейдя с церковного языка, со всякими «братие» да «воистину», на нормальный человеческий. — Антимагическую, проверенную! На тропинке около озера, вон там, мимо не пройдёшь! Под камнями целую сеть укрыли из амулетов, всё по науке! На других магах тренировались, и осечки не было!
— Про магов этих несчастных потом мне расскажешь, — успокоила его немного Лара. — А сейчас давай про амулеты эти. Удалось ли секрет раскрыть, да много ли их?
— Не! — радостно заверил ее пузан. — Куда там! Хоть и бились столько лет, да всё без толку! А вот амулетов хватает, хоть мощных мало было с самого начала. И почти все они вон под теми камнями лежат, говорю же тебе!
— А остальные мощные у кого? — Лара прицепилась к этим мощным амулетам, как клещ.
— У владыки Иннокентия! — продолжал радовать её пузан. — Точно тебе говорю, у него!
— Подожди, — опешила Лара, — он-то здесь каким боком, к управлению вашему? Он же по возрасту в монастырь уходит, на дожитие и молитвы.
— Это ты подожди! — даже рявкнул на неё пузан, — спрашиваешь от конца к началу! Это же владыка Иннокентий управление и организовал, хоть и не знает об этом никто, а в монастырь он не хочет, а хочет он на святой престол! Я деталей не знаю, но должны мы были тебя сегодня живьём взять. И не улыбайся, взяли бы! А потом ты вроде бы должна была магией своей богомерзкой при всём честном народе верховного иерарха убить, а потом и сама погибнуть, в пламени очищающем. А владыка Иннокентий на престол, а престол в Белорецк, а всех колеблющихся объявили бы еретиками. Вроде так. Магов к ногтю, еретиков туда же. Но я всех деталей не знаю, не моё это дело, видишь как.
— Лихо, — даже вздрогнула Лара. — Вот что у вас в головах, интересно? Зачем всё это?
— Не можно святой церкви жить и постоянно на вас оглядываться, — наставительно объяснил ей пузан. — Мыслимое ли это дело? Да получать ограничения и поучения от магов богомерзких, договоры с ними заключать. Надобно нам паству нашу вести за собой, а вы мешаете. Нечисть привечаете, вот народишко и разбаловался, одним глазом на святую церковь смотрит, а вторым на вас косит. Князья тоже воли не дают, крылья нам подрезают, прямо говорю. Церковный суд запрещают, обязательной десятины для кормления ввести не дают. А земли для монастырей нарезают мало, вот кому ты эти лоскутки в аренду сдашь?
— Вы там долбанутые все, что ли? — Лара не была удивлена, но, когда тебе спокойно объясняют суть вещей, тут поневоле обалдеешь. — Какой суд, какая десятина? Это и с меня, что ли, десятина? Это каким таким образом, интересно, вы с меня её брать собираетесь? Мытаря, какого не жалко будет, зашлёте?