– Ну, ну, продолжайте.
Гремионис облизал губы.
– Если то, что я скажу, выйдет наружу – я пропал. Она сделает все, чтобы я не получал больше заказов. Вы уверены, что все это относится к делу?
– Уверяю вас, что оно может оказаться исключительно важным.
– Ну… – Гремионис не выглядел полностью убежденным – из кусочков того, что рассказывала мне доктор Василия, я собрал факт, что она… – его голос упал до шепота – девственница.
– Понятно, – спокойно сказал Бейли. Он вспомнил, что, по уверению Василии, отказ отца искалечил ей жизнь, и лучше понял ее ненависть к отцу.
– Это возбудило меня. Мне казалось, что я мог бы иметь ее для себя одного и сам не хотел бы никого другого. Не могу объяснить, как много это значило для меня. Это сделало ее в моих глазах сияюще-прекрасной, и я в самом деле очень хотел ее.
– И вы предложили ей себя?
– Да.
– И не один раз. Вас не обескураживал ее отказ?
– Это как раз подтверждало ее девственность и заставляло меня желать еще больше. Меня как раз и возбуждало, что этого нелегко добиться. Я не могу объяснить, но надеюсь, что вы понимаете.
– Да, прекрасно понимаю. Но наступило время, когда вы перестали предлагать себя доктору Василии?
– Ну, да.
– И начали предлагать себя Глэдис?
– Ну, да.
– Неоднократно.
– Ну, да.
– Почему такая перемена?
– Доктор Василия в конце концов дала ясно понять, что у меня нет никаких шансов, а затем появилась Глэдис, и она очень похожа на доктора Василию, и… и… Так оно и случилось.
– Но Глэдис не девственница. Она была замужем на Солярии, и здесь, на Авроре, как я слышал, экспериментировала довольно широко.