— Значит, я могу ходить босая, завернувшись на худой конец в кусок тряпки, — закончила супруга. — С каких это пор ты стал читать Лукиана?
Майор смутился.
— Да уж прочиталось как-то… И вспоминается мне он, когда в житейской круговерти всплывает вдруг какая аналогия. «Похвала Родине», «Александр или Лжепророк», «О смерти Перегрина», «Негру, который покупал много книг», «Как следует писать историю». В последнем сочинении Лукиан…
«Советует мне поскорее заткнуться», — остановил собственный поток красноречия Александр Иванович, чуть было не ляпнувший, что в сем трактате Лукиан по-своему развивает мысли Фукидида, который требовал от тех, кто пишет историю объективности в расчете на оценку потомков, необходимости создавать творения на всю жизнь.
Елена Сергеевна с нарастающим подозрением разглядывала мужа. Он был сейчас необычным, таким жена его не знала. Странное поведение, иная лексика, чересчур проницательный и одновременно ироничный взгляд.
«Будто пронизывает рентгеновскими лучами», — внутренне поежилась Елена Сергеевна.
Сейчас ее супруг казался
— Про Лукиана я помню из институтской программы, — медленно проговорила она. — И в нашем с тобой доме его сочинений никогда не было…
— А я зачитывался им в школьные годы, — мягко, но решительно остановил супругу Ячменев. — И как-нибудь на досуге расскажу тебе, как Мом, бог злословия и насмешки, затеял на Олимпе критическую
— Этого Мома да нашему бы Президенту, — проговорила супруга. — Пусть бы он его немного
«А ведь до сегодняшнего дня я и имени римского сатирика не знал», — несколько отрешенно, смиряясь с тем, что сознание его наполнялось непривычной информацией, подумал Ячменев.
Теплоход «Великая Русь» вышел в открытое море.
В каюте
Операция по захвату лайнера началась.
Часть бандитов проникла на мостик. Здесь захватчики надели наручники штурману и рулевому. Один из боевиков стал за штурвал, двое других ворвались в каюту капитана. Еще двое в радиорубку. Не менее полдюжины мафиози спустилось в машинное отделение, они захватили жизненные центры теплохода, заперли машинную команду. Один из подручных Шартреза Валентиновича Бобика вошел в каюту
— «Великая Русь» в наших руках! Можно менять курс…
— Идем на мостик, — сказал ему Шкипер.
В штурманской рубке Бобик наложил на карту параллельную линейку, транспортир и, определив курс, провел его карандашом, отодвинул линейку и показал измененный курс стоящему рядом бандиту.
— Ложитесь на зюйд-вест, — приказал Шартрез, — а ежели точнее, то на двести двадцать градусов.
Шкипер-уголовник вошел в рулевую рубку. Его заместитель спросил Шартреза Бобика: