— С тебя станется. — Эван взобрался на стойку рядом с умывальником. — Прости, это было некстати.
— Вот именно.
— Ладно, прошлое забыто, приношу свои извинения. — Эван смущенно поерзал. — Как ты вообще? — Под недоуменным взглядом Джени он пожал плечами. — Эти два дня я был по уши в работе, впервые мы смогли поговорить с тех пор, как я вытащил тебя из той дыры.
— У меня все хорошо, Эван.
— В самом деле?
— В самом деле. — У Джени кольнуло в спине, и она измученно прислонилась к писсуару. — А ты?
— Прекрасно.
— Мне очень жаль. То, что случилось с твоей женой… — Джени запнулась. Она не умела подбирать слова сочувствия; все, что приходило ей в голову сейчас, казалось совершенно неуместным. Смерть не просто перевернула все вверх дном, она все разрушила. Уничтожила. — И твои дети… Это было ужасно.
— Ты права. И дня не проходит, чтобы я о них не вспомнил. — Эван поднял на нее глаза и вздохнул. — Ты хотела о чем-то меня спросить и не решалась, я знаю. Не стесняйся.
Тут подобрать нужные слова было еще труднее.
— Здесь, на отшибе, ходили разные сплетни. Поговаривали, что у вас с Лиссой были проблемы.
— Это правда. Тем не менее большую часть времени наш брак функционировал нормально.
— Ты говоришь как о какой-то машине.
— Большинство родовых браков и представляют собой более или менее отлаженные механизмы. — Глаза Эвана сверкнули как сапфиры на снегу. — Что-то я не припомню, чтобы тебя волновали всякие сплетни.
— Нет дыма без огня. И если дело дошло до следственной комиссии…
— Я же говорил тебе, Као и Уланова хотят меня убрать.
— Значит, ты их здорово достал.
— У меня нет твоего таланта злить противника, но я работаю в этом направлении.
— И все же чего-то ты не договариваешь, о чем-то не решаешься сказать.
— Что ты имеешь в виду?