— Давай не будем обескураживать случайных посетителей. Если кто-нибудь заглянет ко мне с кругленькой суммой, я соглашусь играть центрфорвардом за «Кникс».
Хихикнув, Иезекииль еще раз хлебнул из горлышка.
— Оно и в правду доброе питье, мистер Мэллори. Держу пари, его и вправду выдерживали в дубовых бочках, как сказано в рекламе.
— Согласен. Будь это сигара, она бы непременно была скатана на бедрах прекрасной кубинки.
— Оно обязательно надо выпить чего-нибудь эдакого хорошенького, чтобы въехать в Новый год.
— Или сбыть с рук старый, — подкинул Мэллори.
— Кстати, чего это вы засиделись тут допоздна в новогоднюю ночь.
— Немного не сошелся во мнениях с квартирной хозяйкой.
— Она выставила вас за порог?
— Она не прибегала к столь длинным формулировкам, но когда я увидел, что моя мебель грудой свалена посреди вестибюля, то пустил в ход свой отточенный до бритвенной остроты дедуктивный метод и умозаключил, что лучше провести ночь в конторе.
— Так не годится. Вам бы след сейчас праздновать.
— Вот и отпраздную в полночь так, что пыль столбом. Этот чертов год кончается недостаточно быстро, чтобы это пришлось мне по вкусу. — Мэллори поглядел на старика. — А как насчет тебя, Иезекииль?
Тот бросил взгляд на циферблат наручных часов.
— Почти без двадцати девять. Закрываюсь в девять, а потом поведу жену на Таймс-сквер [2]. Включите телик через пару часиков, может, сумеете углядеть нас.
— Непременно. — Мэллори не потрудился упомянуть тот очевидный факт, что у него в конторе нет телевизора.
— Может, нынче вечером вам дадут дельце, — с сочувствием проронил Иезекииль. — Вас тут пораньше, часа в четыре, разыскивали двое парней. Сказали, что могут вернуться.
— Здоровяки? — уточнил Мэллори. — Выглядят так, будто все время жрут анаболики?
— Они самые.
— Они вовсе не собираются нанять детектива, — ответил Мэллори. — Правду сказать, они намерены расчленить его.
— А чего вы им сделали?