– Во-вторых, я стесняюсь, – покраснев, призналась Аля. – Одно дело ночью, в темноте. А сейчас-то – белый день…. Не сердись, любимый, я перестроюсь. Со временем, конечно…. А вообще, всё было здорово! Мне, честное слово, очень понравилось. Особенно – в третий раз…
– Мне тоже, – глупо улыбаясь, промямлил Гарик. – Очень. Спасибо…. Тогда пойдём – оденемся и перекусим?
– Перекусим…. Только ты, пожалуйста, постой здесь? В смысле, подожди, пока я оденусь. А ещё лучше – набери воды из колодца. Двенадцатый век – двенадцатым веком, но и умываться надо регулярно.
– Без вопросов. И подожду, и воды наберу…. Ещё по поводу личной гигиены. Думаю, что сегодня надо – в обязательном порядке – натопить баньку, нагреть воды, от души попариться и помыться. Ты, наяда стыдливая, надеюсь, составишь мне компанию? Ну, в плане спинку потереть?
– Н-не знаю…. Н-надо подумать…
Короче говоря, утро прошло весело, радостно и беззаботно. Они успели – до пробуждения Глеба – умыться колодезной водой, поливая друг другу из деревянного ведра, перекусить холодной гречневой кашей и копчёными «ножками Буша», запивая еду медовухой, и вволю нацеловаться.
Наконец, тихо скрипнув, отворилась дверь, ведущая в банное отделение, и в предбаннике появился Глеб – сонный, растрёпанный, улыбающийся широченной белозубой улыбкой.
– Привет, братишка! – поздоровался Гарик. – Выспался? Бодр и весел?
– Доброе утро, – едва слышно выдавила из себя Аля, трусливо отводя глаза в сторону.
– И вам, голубки белокрылые, долгих лет жизни! – беззаботно откликнулся Глеб и, заинтересованно повертев носом, заявил: – А у вас тут пахнет – безудержным развратом! Чего застеснялись-то, любовнички страстные? Дело-то насквозь житейское. Рад за вас и всё такое…. Где, кстати, моя ненаглядная кустодиевская красотка? Небось, отошла до ветра? Эй, вы копчёной гусятиной-то не увлекайтесь чрезмерно! И нам с Катенькой оставьте немного…. Чего это вы так засмущались-забеспокоились и глаза опускаете долу? Случилось что-то? Ну-ка, рассказывайте!
– Случилось, – кисло пробормотал Гарик. – Тут, дружище, такое дело. Ты, главное, пойми правильно…
Он, сбиваясь и спотыкаясь через каждую вторую фразу, рассказал другу о неожиданном и нестандартном решении, принятом Екатериной. Поведал и о причинах этого решения-поступка. Передал – от имени сбежавшей барышни – искренние извинения.
– Шутим смешные шутки и коварно разыгрываем? – неуверенно улыбнулся Глеб. – Типа – прикалываемся над доверчивым и простодушным соратником? Так сегодня, вроде, не первое апреля…, – перестал улыбаться, тут же став скорбно-серьёзным: – Похоже, что не разыгрываете…. Вот, значит, как оно повернулось. Неожиданный сюрприз на ровном месте…. То-то Катя сегодняшней ночью вытворяла – чёрт знает что. Я, уж, подумал, что взаимная любовь крепчает на глазах. Мол, вышла на качественно-новый уровень – серьёзный и настоящий. А, оказывается…. Она, что же, так прощалась со мной? То бишь, извинялась за предстоящее предательство? Говорите, признавалась вам, мол: – «Серьёзного чувства не было и в помине, так, обычная плотская интрижка и сплошные чувственные удовольствия…»? Вот же, сучка похотливая, мать её! Вот же, проститутка…. Все женщины – курвы, лярвы и законченные шлюшки! Все…
– Поаккуратней, брат! Следи за гнилым базаром! – жёстко прервал этот неудержимый монолог Гарик. – Можно, ненароком, и по сусалам огрести. Причём, по-крупному, без дураков.
– А, что? Понял и прошу пардона! Типа – нижайше извиняюсь и посыпаю голову пеплом. К уважаемой Алевтине Ивановне эти правдивые житейские сентенции не относятся…. В баклаге ещё осталась живительная медовуха? Дайте-ка сюда…. О, литра два ещё будет. Тогда-то что, живём! В том смысле, что сейчас в темпе зальём горе горькое. Может, полегчает немного, тогда и вешаться не придётся, – набулькал полную серебряную чарку янтарной жидкости и, жадно дёргая кадыком, выцедил до дна.
Заметив Алины многозначительные гримасы и подмигивания, Гарик поднялся на ноги и известил:
– Ты товарищ Петров, завтракай, выпивай, приходи в себя. А мы с Алевтиной прогуляемся чуток. Что называется, немного осмотримся на местности, подышим свежим воздухом…. Ты медовухи-то не жалей, можешь всю употреблять. Мы уже напились…. Я с собой прихвачу масляную лампу. Ну, бывай! Мы подгребём где-нибудь через часик-полтора. Только, пожалуйста, обойдись без глупостей…
– Идите, идите! Какие ещё, в одно место, глупости? Всё будет нормально, обещаю…. А, ведь, я только сейчас понял, как мне не хватает Катеньки! Получается, что я любил, то есть, люблю её по-настоящему? Вот же, незадача! Вот же, мать его растак! Идите, родные, идите…
Они отошли от бани метров на пятнадцать. Было очень тепло, тихо и полностью безветренно, ярко-жёлтое приветливое солнце обещало жаркий и погожий денёк.
– В таких неоднозначных ситуациях человеку не стоит мешать, – вздохнула Аля. – Пусть побудет наедине со своими грустными мыслями и серо-жёлтыми сомнениями-переживаниями. Тем более что крепкая медовуха – верный и преданный компаньон. Молчаливый и понимающий собеседник, образно выражаясь…. Какие у нас планы на сегодняшний день? На завтрашний? Как я понимаю, обещанный банный день временно отменяется? Вернее, переносится на Будущее? Мол, ни до ерунды?
ebooksa