Колдун и Сыскарь

Всё, можно отключаться, дальше пошла обычная женская трепотня.

Григорий вернулся в нормальное состояние, благодарно погладил кота по голове, согнал его с колен, поднялся, дал обещанной печёнки. Пушило с азартным урчанием принялся поглощать угощение.

Значит, сегодня придёт. Может быть, прямо сейчас. Что ж, милости просим, у него всё готово.

Он как раз успел вымыть посуду, когда в дверь негромко, можно даже сказать — робко, постучали.

— Входи, Светлана свет Олеговна, не заперто! — крикнул Григорий, и про себя почти весело добавил: «Ну, наконец-то. Коготок увяз — всей птичке пропасть».

Глава 25

Третьи петухи пропели ровно в тот момент, когда Сыскарь и Симай передали уздечки волшебных цыганских коней из своих рук в руки Баро.

— Эх, не успели договор подписать! — воскликнул старый цыган.

— Не страшно, — сказал Сыскарь. — Мы дали слово. Можете быть спокойны.

Ночь ещё не отступила, но небо на востоке заметно побледнело. И вместе с ним побледнели, утратили плотность и краски обитатели мёртвого табора. Их пока было видно, но с каждой минутой всё хуже и хуже — фигуры словно таяли, медленно растворялись в окружающем предрассветном сумраке.

— Как мне тебя найти? — спросил у Лилы Симай. — Это возможно?

— Всё возможно для того, кто очень сильно хочет и готов дорого платить за своё желание, — улыбнулась мёртвая цыганка печальной улыбкой. Тем не менее улыбка словно оживила на две секунды ее исчезающее лицо, вызвав у Сыскаря смутную мысль о Чеширском коте из «Алисы в стране чудес».

— Я заплачу, сколько скажешь, — гордо выпрямился Симай.

— Дурак, — сказал Баро. — Зачем тебе это? Нас нельзя воскресить, никого.

— Кто говорит о воскрешении? Просто увидеть. Ещё разок.

Баро молча и горько усмехнулся.

— Мы будем здесь же через три ночи на четвёртую, — сообщила Лила после короткой паузы. — Сможешь — приходи. Увидимся.

— Я приду, — пообещал Симай.

— Не зарекайся. Если не придёшь, я не обижусь.

Вот интересно, подумал Сыскарь, смогу ли я когда-нибудь хоть кому-нибудь там, у себя, в своём времени, рассказать то, что вижу сейчас? И не потому, что вернуться не удастся. Просто не повернётся язык.