— Вы меня пригласили, да. Но что-то от меня утаили.
Вайншток забросил сумку на плечо, поднял на Берковича недоуменный взгляд.
— Утаил? — искренне удивился он. — Я рассказал то, о чем вы не знали. Объяснил, что у вас загадка не одной запертой комнаты, а по меньшей мере пяти.
— Вы знаете, кто убил Натана, — спокойно произнес Беркович. — Но этого вы не сказали.
— Я знаю, кто убил Натана, — повторил Вайншток медленно, будто пробуя каждое слово на вкус. Задумался на мгновение. — Пожалуй, — сказал он наконец.
— Назовите имя, — предложил Беркович. — Скрывая от следствия информацию, вы…
Уже начав говорить, он понял, что взял неверный тон. Почти победив, последними словами свел на нет весь разговор. Беркович запнулся на полуслове, увидев окаменевшее лицо Вайнштока.
— Я не скрываю от следствия информацию, — сухо произнес Вайншток. — Видите ли, старший инспектор, загадку одной запертой комнаты бывает невозможно решить, как невозможно решить одно уравнение с несколькими неизвестными. Но в данном случае система уравнений почти полная, а решение единственное.
— И вы его знаете.
Вайншток посторонился, пропуская вошедшую в кафе компанию молодых людей. Беркович потерял с ним визуальный контакт, а секунду спустя понял, что продолжать разговор бессмысленно. Вайншток направился к выходу, не заметив, что оставил собеседника посреди кафе. Спина Вайнштока на мгновение вписалась в дверной проем и исчезла в сумраке наступившего вечера. Догонять его Беркович не собирался. Он понимал, что Вайншток сказал все, что хотел, большего от него не добиться. Действительно ли он знал имя убийцы? Разгадал загадку запертых комнат? Конечно, его можно вызвать в управление, провести допрос под диктофон, поставить вопросы ребром, и он назовет чье-нибудь имя. Рины? Собственной жены? Гольца? Совсем не то хотел сказать этот странный человек, утверждавший, ко всему прочему, что женская интуиция позволяет постичь истину, в то время как мужская от истины уводит. Или наоборот? Беркович внимательно слушал монолог, память у него была хорошей, но смысл речи о роли интуиции он не понял.
Домой Беркович приехал, когда Наташа читала Арику книгу о приключениях Пиноккио. Книга была на иврите, Пиноккио носил на голове нашлепку, похожую на кипу, а нос его был, как показалось Берковичу, выточен не старым Джепетто, а самой природой — нормальный ашкеназский нос, который суют не в свое дело.
— Ужин на кухне, — сказала Наташа, не прерывая чтения, а сын не вскочил, как обычно при появлении отца, не бросился ему на шею, не спросил: «Что ты мне принес сегодня?» Он был внутри сказки, которую Беркович тоже любил в детстве, но знал ее героя под другим именем. Буратино неожиданно представился старшему инспектору капиталистическим агентом, проникшим в среду советских пионеров, чтобы выведать их тайны, и в том числе — тайну запертой комнаты, золотой ключ от которой достался герою сказки после многочисленных приключений. Что было в той, из далекого детства, запертой комнате? Беркович усмехнулся странному совпадению — в комнате из «Золотого ключика» тоже находились куклы.
Какая-то мысль мелькнула, как глубоководная рыба, поднявшаяся слишком высоко, не достигшая поверхности и нырнувшая обратно, в темноту и тишину интуитивного мира.
Разогревая в микроволновке шницель с гарниром из жареного картофеля с соусом чили, Беркович подумал, что надо взять лист бумаги и записать…
Поставив тарелку на стол и достав из хлебницы пару кусков хлеба, Беркович отыскал в ящике кухонного стола блокнот, куда Наташа записывала рецепты, оторвал чистый лист, в том же ящике нашлась и авторучка. Минуту спустя на листе появился столбик чисел, на который Беркович смотрел как на стихотворение поэта Бродского: понимая, что в тексте заключен глубокий смысл, но не представляя, в чем этот смысл заключается.
2 ноября — горсть песка.
Начало февраля — Марина.
Середина мая — Ким.
4 июня — кукла без имени.
16 июня — Фредди Крюгер, смерть Натана.
ebooksa