Министерство особых происшествий,

—   Господа, дамы, — начала Элиза небрежным тоном, хо­тя в голосе ее звучало предостережение, — я уверена, он был бы не против того, чтобы я обыскала его карманы. Он точно не станет жаловаться на пропажу.

Веллингтон заметил, как ее рука наткнулась на что-то в его левом внутреннем кармане. Она вытащила из пальто погиб­шего извозчика небольшой журнал, изрядно потертый от ча­стого употребления. Быстрый взгляд на его содержимое выя­вил там колонки с указанием времени и места.

—   Элиза, — прошептал Веллингтон прямо ей в ухо. — Со­бирается толпа. Мы должны уходить!

В последний раз оглянувшись вокруг, Веллингтон и Эли­за скрылись по тем же переулкам, где исчезла фатальная пассажирка кареты. Раздающиеся у них за спиной свистки полицейских вызывали любопытные взгляды и вопросы слу­чайных прохожих.

Интермедия, в которой агент Кэмпбелл так испугался, что едва не выскочил из собственных носков

Брюс ненавидел — ненавидел — спускаться в архив. Ниче­го личного против Букса он не имел. Это больше было связа­но с ощущением, что здесь его окружают предыдущие дела. Когда он только поступил на работу в министерство, он был серьезным парнем, только что из колоний, и не был склонен верить в то, что могло бы хоть как-то напоминать полет фан­тазии.

Но все это, разумеется, длилось недолго, только первый год.

Когда доктор Саунд предложил ему место в этом департа­менте администрации ее величества, сам премьер-министр Австралии лично просил его принять это предложение и пред­ставлять там их страну. Это было великим шансом продемон­стрировать ее величеству, какие кадры может поставлять Австралия. И Брюс страстно желал, чтобы его страна, его родина была предметом гордости. А еще это было шансом попутешествовать, что также привлекало его, поскольку означало возможность познакомиться с женщинами самого разного происхождения — небольшое дополнительное пре­имущество, сопутствующее полетам на дирижабле во все уголки мира.

Но женщины оказались слабым утешением в свете того, что ему пришлось увидеть и что он осмелился привезти обратно в Англию. А поскольку архив был ниже его (сразу в несколь­ких смыслах этого слова) и находился вне поля его зрения, именно сюда сбрасывались все эти вещи, чтобы позабыть о них навсегда. Тут находились дела, которые не оставляли ему другого выбора, кроме как заглянуть в уголки темных тайн ми­нистерства. Здесь были брелоки, которые изменяли ход вре­мени, статуи и талисманы, способные влиять на поведение че­ловека, и просто разные предметы на полках, которые нельзя назвать нормальными. Он сам слышал здесь шепот портрета, который при одном только взгляде на него мог пленить вашу душу и убить прямо на месте... или же, при правильном обра­щении, подарить бессмертие.

Здесь все было как-то неправильно. Совсем неправильно.

Скрип дверей архива, которые он прикрыл за собой, раз­несся по всему подвалу отвратительным эхом. Интуиция под­сказывала ему, что если и существовало на свете нечто такое, что могло бы заставить корону раз и навсегда отвернуться от министерства, оно должно находиться где-то здесь, на одной из этих бесчисленных полок.

Брюс подошел к столу напарников и положил на сторону, где обычно сидела Элиза, утреннюю газету. Теперь его фак­тическая соотечественница из страны птицы киви тоже на­ходилась в этом архиве, среди других ненужных древностей этого мира. А если без шуток, она являлась для него самым близким звеном, соединяющим его с домом, и к тому же бы­ла специально отобрана, чтобы представлять здесь свою стра­ну. Было грустно видеть ее павшей настолько низко. Пото­му что окончание ее карьеры здесь выглядело карикатурной насмешкой.

Он взглянул на другую сторону стола. Во внешнем облике Букса, обычно сидевшего здесь, было что-то такое, что вызы­вало у Брюса тревожное ощущение. Возникало такое чувство, что этот миниатюрный человек на самом деле представляет собой нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд; впрочем, как и многие другие находящиеся здесь вещи. И он так же опасен. Брюс понятия не имел, почему этот англича­нин пробуждал в нем такие чувства, но это было именно так.

Ни Букс, ни Браун не видели Брюса сегодня утром, когда ухо­дили из министерства незадолго перед ленчем. Он подумал, уж не пытается ли Элиза как-то подбить клинья под своего нового партнера. Это было бы неудивительно; среди агентов ходили слухи, что она в свое время была по уши влюблена в Торна.

Брюс подошел к стороне стола Букса и попытался открыть главный выдвижной ящик. Заперто. Он попробовал два дру­гих ящика. Аналогично.

—   Не вопрос, — прошептал он вслух и полез в карман сво­его пиджака.

И тут же слегка прикусил губу и застонал. Все его отмычки остались в ящике его собственного стола наверху. Идти за ни­ми сейчас было рискованно: Букс и Браун могли вернуться в любой момент.

Он открыл лежащий на столе рабочий журнал с кучей вся­ких кодов.

—   Черт! — выругался он, разглядывая всевозможные ком­бинации символов для хитроумной разностной машины архи­ва. Код для приготовления чая. Различные коды для воспро­изведения музыки. — Интересно, а для работы архива эта чертова штуковина что-то выполняет? Ладно, нет так нет, — согласился он, захлопывая журнал. — Сделаю это старым проверенным способом.

Брюс одернул свой пиджак и отправился вглубь архива.

Остановившись перед одной из полок, он задумчиво потер свою массивную квадратную челюсть.