— Назови еще что-нибудь, — предложил я.
— Я слышал, что брат Хэллоуэл исцеляет людей в церкви Прачеты Вседержительницы.
— Брат Хэллоуэл излечил тебя? — спросил я, вдыхая в легкие низкопробную отраву.
— Нет.
— Он излечил кого-нибудь из твоих знакомых?
Воробей покачал головой.
— Тогда он не в счет, так?
— Так, — ответил мальчишка, как всегда быстро ухватив суть. — Не в счет.
— Ну и не забивай себе этим голову. Те двое, что живут в Гнезде, — аномалии, исключение, которое лишь подтверждает правило. Начнешь думать иначе — и попадешь в беду.
Пока я докуривал сигарету, мальчишка размышлял над моим советом.
— Вы давно знакомы с Журавлем?
— Уже двадцать пять лет.
— Тогда почему он вас не пускает в башню?
Действительно, почему? Даже в тех редких случаях, когда маг отказывал мне в свидании, его привратник всегда оживал, чтобы ответить на мою просьбу. Если защита Гнезда вышла из строя, значит, здоровье старика ухудшилось сильнее, чем я предполагал. Я подобрал с земли другой камень, побольше, и запустил им в каменного стражника. Результат был тот же, что и в предыдущий раз, и я снова уселся на стену.
Я прилагал все усилия, чтобы охладить свой гнев. Меня ждала куча дел, которые нужно было успеть уладить. Сидя на белой стене, Воробей болтал ногами, я занимался тем же, и мы оба вглядывались в городскую даль.
— А мне нравится этот лабиринт, — сказал Воробей.
— Это не совсем лабиринт.
— Почему?
— У настоящего лабиринта всегда только один вход и только один верный путь, который кончается в центре. А здесь входов много, и путь заканчивается там, где ты найдешь выход.
Я встал, чтобы поприветствовать Селию. В послеполуденном солнце ее платье казалось воздушным. Она улыбалась.