Кракен

Коллингсвуд капнула в огонь крови, высыпала в него маленькие урны с пеплом. Огонь вспыхнул нестерпимым блеском. Она добавила бумажки. Языки пламени меняли цвет.

Флуоресцентный свет разровнял сцену колдовства, оставив мало мест, где можно было бы собираться или прятаться, — но теням этого хватило. Лоскуты, вроде полос грязного воздуха, появлялись вновь и вновь. Коллингсвуд что-то бормотала, затем нажала на кнопку пульта, и телевизоры начали показывать огню заезженные видеофильмы. Звук был приглушенным, но слышным — шероховатые лейтмотивы, обрывочный монтаж, мужское ворчание.

— Полиция, — сказала Коллингсвуд. — Служебный вызов.

Над поднимающимся огнем стали извиваться изменчивые очертания, произнося что-то невнятное, оставь, расслышала она один из шепотков.

Коллингсвуд бросила в огонь две видеокассеты. Хлынул дым, потом сгустился, и сквозь него пронырнула тьма. Слышалось шипение — кажется, удовлетворенное. Коллингсвуд прибавила звука. Телевизоры заорали. Варди помотал головой.

— Думайте, что хотите, — сказал Бэрон. — Какая она все же умница, сообразить такое.

— Тот факт, что вы скончались, — объявила Коллингсвуд шепчущимся отсутствиям, — не означает, что вы не на службе.

Те затараторили при виде суровых мужчин с несовременными стрижками, экранных автомобильных погонь и кулачных драк. Она бросила в огонь еще одну кассету и несколько книг в мягких обложках. Тени заурчали.

УПК, так прозвал Бэрон сущности, которые вызывала Коллингсвуд. — Умершие Полицейские Констебли. Населять эфир можно тысячами способов, однако эта промежуточная среда всегда остается такой, какова она есть, и призраки, духи, души лучезарных мечтателей протискиваются друг мимо друга, образуя сложную бестелесную экосистему. Кто лучше приблизится к бестелесному бунтарю Вати, чем бестелесные силы закона?

— Ну же, констебли, — призвала Коллингсвуд. — Я бы сказала, что вы живете ради такой вот хрени, но это было бы немного безвкусно.

Она подтолкнула все телевизоры к языкам пламени. Тени-полицейские выписывали спирали над огнем, ухая, как призрачные тюлени.

Какофония наслаивающихся друг на друга старых фильмов. Кинескопы телевизоров потемнели, и сначала один из них, а вскоре и два остальных взорвались, прекратив воспроизведение. Из их решеток повалил дым, потом под давлением со стороны УПК, которые, лопоча, вбросили в телевизоры градиент тепла; он устремился обратно.

так высоко. Злобно-ворчливый голос среди внезапной тишины.

так высоко был просцениум, древо токующих глаз.

оставь, услышала Коллингсвуд, вечер, вечер, весь вечерь весь, сей фараон, сержант, упал с лестницы, так высоко просцениум.

— Итак, — сказала она. — Констебль Смит, констебль Браун и констебль Джонс. Вы трое — настоящие герои. Вы пожертвовали жизнью ради правопорядка. Во имя долга. — Дымные призраки содрогались, то появляясь в поле зрения, то исчезая, горделиво ожидая продолжения. — Теперь у вас есть возможность поступить так еще раз. Поработать ради тех пенсий, которых вы так и не получили, верно? — Она подняла большую папку. — Здесь вся информация по делу, которой мы пока располагаем. Нам нужен один плохой парень по имени Вати. Он порхает с места на место, этот Вати. Нам надо ухватить его за полу и заставить повиноваться.

вати? вати? произнес какой-то голос из дыма, за щит как брат за щит чучмек кот ест вати гад?

— Минутку, — сказала Коллингсвуд.

пепел пел, услышала она, на пол гада. Она бросила папку в огонь, чту за честь.

Призрачные существа издали такие звуки, словно опускались в горячую ванну, и взбили в эфире пену, из-за которой у Коллингсвуд зачесалась кожа.