Кракен

Однако именно в тот момент драма разворачивалась в менее посещаемой столице. Для большинства лондонцев ничего не изменилось, не считая натиска волны уныния и злобы, дурных предчувствий. Конечно, в этом не было ничего хорошего и от этого нельзя было отмахнуться. Но для меньшинства, знакомого с магией события изо дня в день становились все более угрожающими. Забастовка парализовала немалую часть оккультного промысла. Экономика богов и чудовищ переживала стагнацию.

Газеты потайных областей — «Пустяки Челси», «Обезвоженные ведомости Темзы», «Лондонский вечерний стандарт» (не та, другая, более старая газета с таким же названием) — были полны предсказаний, связанных с новым тысячелетием. Потребление наркотиков достигло рекордного уровня. Это касалось герыча и кокса, добываемых наверху, в основной столице, но также и тайных препаратов, наскребаемых в местах силы и развалившихся старых постройках: богатейший выбор для тех, кто остро переживал конец истории, коллапс, энтропию. Поставки в подпольном городе росли вслед за спросом, и продукт из-за спешки получался размолотым и фальсифицированным: совсем не то, что подлинный, добываемый из руин.

Группа таинственных самозванцев, ни с кем не связанных, перехватила партию продукта, доставкой которого занимался Тату. Эти псевдодревние порошки никого не уведут в наркотическое путешествие: незнакомцы сожгли, развеяли, облили нефтью товары, после чего исчезли, оставив лишь дыры в телах убитых и слухи о чудовищных фигурах, порожденных самой тканью города.

Через покрытые граффити стены, тайные доски объявлений, виртуальные и реальные, пробковые плиты в неприметных офисах, где болтались любопытные типы — вряд ли сотрудники, — распространялась сплетня о том, что Дейн Парнелл отлучен от Церкви Бога Кракена. Какую ересь он проповедовал, в каком предательстве обвинялся? Церковь сообщала только, что он не выказал достаточной веры.

Только что рассвело. Дейн и Билли находились под открытым небом, неподалеку от Сити. Дейн нервно подергивался и держал руки в карманах, сжимая оружие.

«Нам нужно больше информации», — незадолго до этого сказал Дейн.

Кэннон-стрит, напротив станции метро. В облезлом здании раньше размещался иностранный банк, теперь — спортивный магазин. Там, под афишами с подтянутыми здоровяками, стоял застекленный шкаф с железной решеткой, позади которой лежал большой кусок камня. Дейн и Билли долго наблюдали за входящими и выходящими людьми.

Лондонский камень. Этот старый булыжник всегда оказывался подозрительно близко к центру событий. Древнеримский указатель расстояний. Вера в этот старинный валун была причудливой традицией, утверждали одни; опасной традицией, говорили другие. Лондонский камень был сердцем. Продолжало ли оно биться?

Да, оно по-прежнему билось, пусть и больное. Билли казалось, что он чувствует его, слабый затрудненный ритм, заставлявший стекла содрогаться, — как басовая партия заставляет взметнуться пыль.

Здесь было место верховной власти, и это прослеживалось на протяжении всей истории города, если уметь искать. Джек Кэд[36] коснулся своим мечом Лондонского камня, когда высказывал свои требования королю: это, заявил он, дало ему право говорить, и остальные ему поверили. Недоумевал ли он впоследствии, почему все случилось так, как случилось? Возможно, после того как фортуна изменила Джеку, его голова смотрела с копья на мосту, видела части его четвертованного тела, выставленные на всенародное поругание, и с горечью думала: «Да, Лондонский камень, если честно, я не очень понимаю, что ты хотел сказать… Может, что мне не стоило возглавлять повстанцев?»

Но забытый, спрятанный, замаскированный, что угодно, Камень оставался сердцем, сердце было каменным и билось то там, то здесь, пока наконец не упокоилось в обваливающемся здании спортивного магазина, среди крикетного снаряжения.

Дейн вел Билли сквозь тени. Билли чувствовал, что их обоих — его самого тоже — едва можно видеть. У прохода между домами Дейн, оттолкнувшись от кирпичного угла и удивительным образом взмыв, вошел в захиревший комплекс, точно приземистый человек-паук, а потом открыл дверь для Билли. Они двинулись — Дейн впереди — по обшарпанным коридорам на задах магазина, мимо туалетов и служебных кабинетов, туда, где маялся без дела молодой человек в курточке с капюшоном и с портретом Шакиры. Тот потянул руку к своему карману, но гарпунный пистолет Дейна был уже выхвачен и нацелен прямо ему в лоб.

— Маркус, правильно? — сказал Дейн.

— Мы знакомы?

Голос молодого человека впечатлял своей твердостью.

— Нам надо войти, Маркус. Поговорить с твоей командой.

— Назначено?

— Постучи в дверь у себя за спиной, вот и все.

Но из-за всего этого шума дверь упреждающе раскрылась. Билли услышал, как кто-то выругался.

— Фитч. — Дейн повысил голос. — Лондонманты. Никто не хочет неприятностей. Я убираю свое оружие. — Он помахал им, чтобы увидели те, кто смотрел. — Я его убираю.