Тот факт, что у нас очень мало колбочек, косвенно свидетельствует и о том, что «прародитель» современного человека был аборигеном тех мест, где световой день был в среднем короткий и общее освещение даже днем – сумрачное.
Этому наиболее соответствуют лесные массивы северной Европы, Сибири и Канады. И потому генетическим прапредком всех ныне живущих людей был, вероятно, кто-то из финнов, тунгусов или чукчей. (Хотя последнее – сомнительно. В то время, когда на Чукотке или Аляске бывает свет, его там сумрачным не назовешь). Разумеется, нельзя исключить из этого списка и русских, о чем подробно рассказано в книге Н.Р. Гусевой «Русский север – прародина индо-славов: Исход предков арьев и славян»
Особое внимание Н.Р. Гусева уделила тому, что во всех без исключения религиозных учениях присутствуют указания на то, что местонахождение рая в древних мифах прямо или косвенно связано с Северным полюсом, отразив тем самым древнюю прапамять о происхождении человечества с далеких северных земель, что объективно подтверждается данными и таких наук, как палеогеография, палеогеология и др.
Генетика утверждает, что ген, кодирующий палочковый опсин, расположен в хромосоме 3, небочувствительных колбочек – в хромосоме 7, а огненночувствительных и листвочувствительных колбочек – в X-хромосоме.
Обычно у человека в каждом глазу около 150 млн палочек и до 1,5 млн колбочек. Но вот у одного жителя американовскогоского городка Калабасас (этнически – выходец из Чада) при медицинском обследовании была обнаружена странная аномалия зрения. Он по цвету (!) легко может отличить ломтик апельсина от ломтика лимона! Подробное обследование показало, что у него общее число палочек и колбочек в сетчатке одного глаза достигает примерно 140 млн., из них около 7 млн. колбочек.
Возвращаясь к вопросу о восприятии цвета можно только позавидовать этому американовцу – его генетическая аномалия даровала ему чудесное разнообразие красок окружающего мира. И, может быть, если бы мы увидели его глазами обыкновенную лужайку или полянку в ясный солнечный летний денек, она представилась бы нам поразительно разноцветной – соцветия, листья, бабочки – все заиграло бы палитрой разнообразных красок.Прочитав об этом американовском счастливчике я подумал, насколько частной является та картина мира, которую мы видим! И как разнообразны могут быть эти картины в других переслегинских мирах! Ведь даже в рамках «нашей физики» «наша физиология» может быть столь различна, что при контакте представителей разных миров возникнет проблема идентификации не только исторической памяти, но и просто текущей окружающей реальности…
И, скажем, в одной истории, мы имеем наш флаг бебучёр, в какой-то другой – белорик, а в третьей какой-нибудь – белориз. Последние два слова я просто сейчас придумал, они – вполне бессмысленные сочетания букв, как-то похожих на «настоящее слово», но теперь я думаю, что ведь в каких-то мирах они – вполне осмысленные лексемы, за которыми стоят свои исторические аналогии и символы, в этих мирах живут люди, в чем-то очень похожие на нас, а в чем-то – совершенно другие, там тоже кипят свои страсти и совершаются поступки, складывающиеся в свою жизнь.
И вряд ли стоит высокомерно объявлять их «фантазиями, порожденными нашим мышлением». Если признать, что наше мышление может породить такие «фантазии», то почему бы не признать и обратной возможности – это их мышление породило нас как «фантазии»? Кто тут Пигмалион, кто – Галатея? Как вообще можно найти «истинное начало» у Вселенского Уробороса?
Я отхлебнул из кружки с кофейно-чайным коктейлем и понял, что он не будет гармоничным без рюмки коньяка. Идти на кухню не хотелось, и я достал бутылку Hennessy Timeless. Когда-то мне подарил ее Сан Саныч Сидоров из Челядьевска. Вот уже несколько лет она пылилась в шкафу. Я не знал, что это за коньяк, но справедливо решил, что «в подмесь» к моему коктейлю он сгодится не хуже, чем ММА к 76 бензину. И оказался прав – такую тройную смесь можно было уже пить не без удовольствия…
Глава 14
Следующей из новостей науки, привлекших мое сегодняшнее внимание, была коротенькая заметка из области планетологии, которая всегда интересовала меня. Эта ветвь астрономии особенно бурно «заколосилась» в последние годы, когда космонавтика позволила и «поглазеть накоротке» и даже «пощупать» многие из небесных тел, бывших многие годы просто «туманными пятнышками» на фотопластинках астрометристов.
К слову сказать, вот уж лет 10, как нет ни фотопластинок – их полностью вытеснили ПЗС-матрицы, ни самих астрометристов у окуляров телескопов – они теперь сидят не у телескопа, в любую жару или холод при температуре окружающей среды (бывало даже и внутри него, как на крупнейшем одно время 5-метровом рефракторе обсерватории Маунт Паломар), а в комфортных кабинетах у дисплеев своих компьютеров. Ушла «внешняя романтика» астрономических наблюдений, но ещё более захватывающей стала романтика осознания необычности полученных результатов, поскольку природа высыпала их в изобилии перед новыми техническими средствами наблюдения:
«Как сообщает Reuters, область повышенной температуры располагается на южном полюсе одной из 34 сатурнианских лун, носящей имя Энцелад.
Ее существование опровергает все традиционные представления астрофизиков о строении небесных тел, в соответствии с которыми самыми горячими зонами планет и их спутников являются не полярные, а экваториальные зоны.
ebooksa