Три выбора

А вынесли наши головы весьма полезную технологическую «мульку» (или, как стало принято говорить в последнее время – «ноу хау») – оригинальную систему водоподготовки. Тогда приходилось колесить по заводам Руссии в поисках заказчиков. Точнее, в поисках платежеспособных заказчиков. Это было большой редкостью в начале 90-х годов!

В те времена обычно нам не платили деньгами, а рассчитывались «натурой» – чем-то, как правило, не очень ликвидным, из номенклатуры выпускаемой продукции.

Делали одни, положим, каустик – бери цистерну каустика и промывай ею канализацию целого Мухо-Спамска. А деньги уж с мухоспамцев и получай как отчисление с коммунальных платежей в течение года!

А другие делали ядохимикат – изволь получить сотню бочек такой замечательной дряни, что для десятка-другого миллиардов каких-нибудь колорудских оглоедов является «летальной дозой» (Не в том смысле что оглоеды улетят, а в том, что окочурятся). И распространяй его по канистре на каждое садовое товарищество «Наши Шесть соток». Дачники-огородники будут руки за это целовать и платить по сто рублей за канистру. И бегай с этими канистрами за ста рублями по всей морковской области…

На таких схемах мы учились химическому бизнесу. И ездили в командировки на междугородных автобусах и в поездах на плацкартных местах. Чего только не привидилось нашим глазам в тот «критический момент» истории всех институтов нашего социума – от малого бизнеса и до общественного транспорта!

Автобусный маршрут Козлодоильск – Морква. Расхлябанный ПАЗик, который то садится в яму на 18 километре «трассы» от Козлодоильска, то у него кончается бензин на 97 километре. В его багажном ящике – три тщательно закупоренные бутылки с образцами. Это – предложенная тебе в качестве оплаты за выполненную модернизацию их градирни продукция «козлодоильской фабрики парфюмерии и бытовых химикатов». Из ящика исходит такой дух, что, проникая в салон, вызывает даже у «видавших виды» козлодоильских твоих попутчиков недоуменное переглядывание и принюхивание то к собственным рукам, проверившим предварительно состояние поверхности своих «к обеднешних» штанов, в коих их владелец едет в столицу, то к горлышку бутылки, торчащей из кармана соседа…

Вагон плацкартного сообщения Морква – Сестробратск. Один комплект серого, влажного, пахнущего хозяйственным мылом (или, как изящно выражались чуть позже в телерекламе – «Обыкновенным стиральным порошком») постельного белья на двух пассажиров – это только невинные цветочки! А не хотите ли клофелинчику на сон грядущий? Даже не в водку (с незнакомыми пассажирами пьют только генетические халявщики, которых среди племени командированных практически не бывает), а в обыкновенный чай? Не буду говорить о возможности остаться без билета за 1 минуту перед отправлением – ловкость рук поездных щипачей и мошенников описать словами просто невозможно! Но это все ситуации типичные, многократно описанные. Встречаются же и случаи уникальные.

Однажды мы с Вольским ехали на завод в новгородской глубинке. Для того, чтобы попасть туда, нужно было сделать пересадку на местный поезд. Наш прибыл на станцию пересадки около половины четвертого утра. Местный отходил в десять. Спать хотелось ужасно!

В зале ожидания маленького вокзальчика нас оказалось трое – мы и ещё один странный тип то ли бомжеватого, то ли колоритного местного вида – в июне месяце в телогрейке и треухе! Правда, ночь была довольно свежая, моросил дождичек, и пережидать время в помещении было явно лучше, чем на привокзальной скамейке.

Мы сели на свободные скамьи (благо выбор был!) подальше от странного попутчика. Он же занял место в самом темном углу и как будто растворился в призрачном времени «между волком и собакой».

Я (да и Александр Еремеевич) начал уже подремывать, пригревшись на своем жестком деревянном пристанище. Уже поплыло перед глазами и что-то такое теплое и приятное начало грезиться… И вдруг в эти грезы буквально ворвался прогремевший из угла голос:

– Конь Бэ один бьет на Аш пять!

Я мгновенно «включился» («дежурную сеть» нейронов мой внутренний коммутатор, вероятно, предусмотрительно оставил на всякий случай). Тем не менее, на это включение секунда-другая все же потребовалась.

В предрассветном сумраке все было спокойно и только какой-то сумасбродный овод сонно жужжал у стекла за моей спиной. Откуда пришло странное сообщение, я так и не понял. Но создалось ощущение какого-то ритмического единства – виолончельная партия овода слилась с ударником слов – «их общий звук и есть стихотворенье»…

Я снова устроился поудобнее и снова задремал. Но заснуть «как следует» не удалось. Тот же «иерихонский глас» сообщил, что:

– Ладья бьет Аш пять!

На сей раз пробуждение было настолько быстрым, что я успел разглядеть колыхание треуха в такт координатам клетки h5. Источником шахматной информации был именно он, а вернее – его хозяин, встретив которого днем на перроне его можно было принять либо за местного «дурачка», либо за экстравагантного грибника, да даже и за депутата Марысева из действовавшего тогда состава Госдумы, но за шахматиста, разыгрывающего партии в уме – никогда!

Чуткая дрема не успела накатиться на глаза, как я узнал следующий ход белых. После этого я уже не мог отключить сознание ни на секунду, ожидая продолжения партии. И раз в пять – семь минут «противник» делал очередной ход.

Я даже попытался включиться в анализ игры, но, вспомнив первый услышанный мною ход белого коня понял, что имею дело с трансляцией партии из какого-то параллельного мира – в нашем кони так не ходят…

Александр Еремеевич, тоже, видимо, мучался, будучи не в силах осознать логику ходов, но, также как и я, был зачарован регулярностью и апломбом этих кратких интригующих сообщений. Через полчаса мы встали и пошли искать другое место для ночлега.