Он пошарил пальцами под антикварной пепельницей-лампой, прохлопал боковые стенки книжного шкафа, перебрал все книги в поисках пустот под переплетом, отогнул край персидского ковра и простукал деревянные половицы. Тщетно. Расстроившись, Дойл некоторое время блуждал взглядом по шахматной доске на столе Дюваля.
С Константином он всегда играл белыми и неизменно проигрывал. Тот просто забавлялся, намеренно оттягивая роковой конец. Но на сей раз у белых было явное преимущество.
— Конечно, надо сделать рокировку, — пробормотал Дойл, меняя позиции ладьи и короля.
И тут же в книжном шкафу что-то щелкнуло.
— Надо же, какой шельмец осмотрительный, — с улыбкой прошептал Дойл.
Дюваль был на высоте, даже находясь на том свете.
Дойл осторожно отодвинул книжный шкаф от стены, где обнаружилась кабина лифта. С сильно бьющимся сердцем он сунул трость под мышку и со свечой в руке вошел в кабину. Повернул управляющую ручку по часовой стрелке на половину оборота. Механизм негромко загудел, дверь кабины захлопнулась. Кабинет Дюваля пропал из вида. В течение десяти секунд удушающую черноту чуть рассеивало подрагивающее пламя свечи. Натужно скрипел скользящий по металлу толстый канат. Кабина покачивалась. Наконец, слегка завибрировав, остановилась. Дойл прижался к стенке и постоял так, прислушиваясь к собственному дыханию. Затем сдвинул дверь в сторону и вышел на роскошный красный бархатный ковер.
Свеча осветила небольшой салон со стенами горчичного цвета. Большое количество зеркал и консольных канделябров. На стенах висели портреты в дорогих рамах. Персонаж одного сильно напоминал самого Дойла. В дальнем конце комнаты виднелись застекленные створчатые двери. За ними находился зал реликвий.
Экспонаты размещались внутри защитных сфер из венецианского стекла на постаментах, которые сами по себе являлись произведениями искусства. Одной из первых реликвий была мумия женщины в застекленном гробу. Высохшие руки, напряженно вытянутые вдоль туловища, зияющие черные глазницы, волосы, похожие на паучьи ноги. Тело выбросили на песчаный берег океанские волны где-то в Западной Африке. Дойл был свидетелем находки.
Абсолютно все у этой женщины было человеческое. Но ниже сморщенного живота, в том месте, где должны находиться ноги, начинался толстый рыбий хвост с частично осыпавшимися чешуйками. Надпись на гробе гласила:
РЕАЛЬНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУЩЕСТВОВАНИЯ РУСАЛКИ — МАДАГАСКАР, 1905 г. ВОЗМОЖНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ — АТЛАНТИДА
Подняв свечу повыше, Дойл двинулся дальше, к следующему экспонату — великолепному изумруду, покрытому резной финикийской вязью, датируемой примерно 200 годом до н. э. Именно его безуспешно искали ученые-алхимики. Чудо, короткое, как сонет, и по-прежнему непостижимое в своей истинности.
ИЗУМРУДНАЯ ТАБЛИЧКА ГЕРМЕСА
При виде следующей реликвии по коже Дойла пошли мурашки. Он знал обстоятельства обнаружения этого экспоната, а также то, что демонический дух удалось успокоить лишь с помощью специальных заклинаний. Но даже сейчас ощущалось, что на вас улыбаясь смотрит сам дьявол. Под стеклом лежал череп, принадлежащий самому ужасному человеку пятнадцатого столетия, чья злоба была столь интенсивной, что пережила тело. Надпись гласила:
ЧЕРЕП ЖИЛЯ ДЕ ЛАВЕ, «СИНЕЙ БОРОДЫ»[6] — 1766 г.
Дойл перенес внимание на экспонат, лежащий по другую сторону от черепа и уравновешивающий энергетику комнаты. Кучка коричневого тряпья представляла собой монашеское одеяние, в складках которого можно было разглядеть веревочный пояс. Любой страждущий имел возможность исцелиться, лишь коснувшись ее каймы. Надпись гласила:
ОДЕЯНИЕ СВ. ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО
Напротив, также под стеклом, на подушке лежал обломок старинного копья с железным наконечником. Когда-то это оружие держал в руках римский воин, охранявший Распятие. Кровь на нем принадлежала Иисусу Христу.
РОКОВОЕ КОПЬЕ
Дойл двинулся дальше. Через пару шагов у него под подошвой что-то треснуло. Он посмотрел вниз. Вокруг последнего экспоната на ковре валялись осколки стекла. Сделанная безукоризненным почерком Дюваля надпись на табличке гласила:
ebooksa