— Кайла убили, — рухнув на лавку, мрачно ответил я.
В «Скупом лепреконе» было неожиданно тихо и безлюдно, словно все детишки Бокстона разом слегли с простудой, а взрослые дружной гурьбой ринулись их лечить. Карлы-разносчицы, вертя круглыми головами из стороны в сторону, откровенно скучали у стойки.
Кротовски, заслышав о гибели цветочника, тихо присвистнул.
— Сочувствую, Гиллиган, — зомби легонько коснулся моей руки: его пальцы были холодны, точно лед, но я сдержал гримасу неудовольствия, понимая, что Бен хотел меня приободрить, а не обидеть. — Но не отчаивайся. Слезами делу все равно не поможешь.
— А тут уже ничем не поможешь, — угрюмо пробормотал я. — Ему проломили башку, старик, и мозг умер раньше, чем он доехал до морга. Я не смог вытянуть из него ни слова.
— Хреново дело, — констатировал Бенджамин, почесывая скулу с изображением указки и очков.
— Хреновей некуда, особенно если учесть, что иных улик у следствия попросту нет. Кто-то швырнул в него кирпичом и смылся. Ничем не напоминает заказное убийство, верно? Однако проделано все донельзя чисто…
Я рассказал Бену о недавнем визите в «Букетную долину». Он слушал как обычно внимательно, не перебивая, лишь изредка кивал, соглашаясь с моими догадками.
— Что тебе сказать, признаться, даже не знаю, — медленно произнес Кротовски, убедившись, что я закончил. — Складывается впечатление, что кто-то безумно хочет насолить Мохнатому Тони и, прицепом, управлению полиции, стравив гоблинов и людей.
— Я грешу на Каталину, — нехотя признался я.
— Да уж, для Бычары план чересчур мудреный, — усмехнулся Бенджамин. — Хотя его тоже нельзя недооценивать.
— Я исходил из того, что Цветочный бульвар куда ближе к Востоку, чем к Западу, — объяснил я. — Иначе говоря, хаос на северо-востоке отвлекает внимание от северо-запада, чем Каталина, надо думать, не преминет воспользоваться.
— А я тебе скажу, что это запросто может быть Пересмешник. Пока на Севере пожар, никто не ждет неприятностей с Юга.
Я кивнул, мрачно глядя в стену напротив. Масса версий, одна другой интересней, но никаких улик, кроме пресловутой записки, оставленной будто нарочно, у нас не имелось. Сомнений в том, что мы столкнулись с умелой провокацией, практически не было, но осознание этого ни на йоту не приближало наш чудной тандем к нахождению главного виновника поглотившей Север кутерьмы.
— Вообще, записку ты, конечно, сжег не зря, — отметил Кротовски, нарушая неловкую паузу. — Пусть это «не по-полицейски», но с точки зрения здравого смысла, безусловно, лучшее решение из возможных. Это «Око за око» просто взорвало бы газетные заголовки. Жадные до сенсаций репортеры не дали бы решить вопрос мирно… Кстати, я немного не понял: капитану ты об этом послании сказал?
— Нет, — пряча взгляд, буркнул я. — О нем известно только тебе и мне.
— О… — голос Бенджамина предательски дрогнул. — Что ж, спасибо за доверие, Гиллиган. Но не думаешь ли ты, что обманывать босса, мягко говоря, нехорошо?
— Шефу и без того придется врать прессе о спешном отъезде Кайла в Паркстон, — поморщился я. — Не хочу втягивать его еще и в эту ложь.
— Тоже верно, — согласился Кротовски. — Что ж, как знаешь. Желаешь нести это бремя в одиночку — пожалуйста. Не могу тебя за это осуждать.
— Вот и хорошо. А теперь давай временно оставим дело Кайла в покое и сосредоточимся на другом, не менее важном деле — речь, как ты наверняка догадался, о вечерней операции в порту.