– А зачем ты ему свой браслет натянул на шею? – удивился сын.
– Так надо, – строго погрозил пальцем Денис. – Месяца два, три поносит, а потом можно будет снять. Это – чтобы он не убежал. Пусть к нашему запаху привыкает. И еще. Он пока рычать будет, ты не волнуйся. Собака взрослая, характер уже имеется. Если с любовью к псу, все наладится. Еще и руки лизать станет!
– И как же этого красавца зовут? – появилась в калитке теща.
– А никак! – откликнулся Денис. – Как назовете, так и звать станете! Главное, что клубника теперь будет в полном порядке.
Глаза
Борис не любил абсолютную тишину. Он понимал, что абсолютной тишины не бывает в принципе, но попытки ее создать вызывали у него глухое раздражение. Абсолютная тишина мгновенно обращалась шорохом в голове, стуком в груди, урчаньем в животе. В такие минуты ему хотелось зажать уши и завыть. К счастью тишина никогда не затягивалась надолго. Вот и теперь, он уже собрался схватиться за голову, но скрипнула дверь и комната наполнилась звуками. Зацокали каблучки, звякнул поднос о прикроватную тумбочку, прошелестела ткань больничного халата по соскам медсестры, зашуршала истории болезни.
– Аня?
– Вы опять узнали меня? Как?
– По запаху. Не пугайтесь. У вас замечательный запах. Такой запах бывает только у любимой женщины, когда целуешь ее за ухом. Отодвигаешь носом пряди и целуешь.
– Вы вновь заставляете меня краснеть!
– Не волнуйтесь, я ведь не вижу.
– Я помню.
– Вы улыбнулись? Я услышал вашу улыбку.
– Я не перестаю удивляться вашему слуху. А что я делаю теперь?
– Это просто. Вы очень осторожно опустили сахар в чашку. Но я услышал. Сейчас вы хотели взять ложечку, затем остановили руку и касаетесь пальцами печенья.
– Поразительно! Однако вынуждена огорчить, после того, как вы начнете видеть, эти способности быстро сойдут на нет.
– Вы уверены, что я начну видеть?
– Почти. Конечно, вероятность излечения остается в пределах пятидесяти процентов, но доктор считает, что ваш случай далеко не безнадежен.
– Я не вижу уже тридцать лет.