И тут Покровский опять, и уже отчетливо, услышал какое-то глухое мычание, раздававшееся под самыми ногами.
— Тихо, — сказал он, прислушиваясь.
В этот раз стон прозвучал значительно громче. Наклонившись, подполковник отбросил в сторону ковер, лежавший на полу, увидел крышку подпола и, ухватившись за металлическую скобу, приподнял. Из глубины на него дохнуло застоявшейся сыростью и холодом.
— Посвети, — отступил он на шаг.
Старший лейтенант проворно подскочил к проему и, включив фонарь, осветил дно подвала, вырвав из темноты связанную скрюченную человеческую фигуру с кляпом во рту.
— Так это же сторож! Мы его по всему поселку ищем, а он вот где прохлаждается.
— Ладно, что живой, — отозвался кто-то за спиной. — Жена вся извелась.
— Развяжите его, — распорядился Покровский.
Старший лейтенант быстро спустился по шаткой, опасно поскрипывающей лестнице. Срезал веревки, стягивающие запястья, и вытащил изо рта сторожа кляп. Затем, подхватив его под руки, аккуратно поставил на ноги.
— Ох, спасибо вам, — услышал Покровский страдальческий голос сторожа. — А я уж думал, что меня никогда не найдут. Честно говоря, уже помирать собрался.
— Тут еще пес дохлый лежит. Что с ним делать?
— Поднимай наверх.
— Садитесь, — предложил Афанасий, когда сторож выбрался из подвала. Он оказался мужиком лет за пятьдесят, с крепким, но изнуренным лицом. На темно-коричневой пористой коже обильно пробивалась пепельно-серая щетина. Благодарно кивнув, тот устроился на предложенном стуле. — Так что там у вас произошло? Кто это вас так?
— Да беглые, — отмахнулся сторож. — У меня привычка такая есть, перед сном выкуривать сигарету. Вышел я, значит, на крыльцо, курю себе и вдруг вижу, к дачным домикам три фигуры идут. Я сразу понял, что это не местные. У нас таких отродясь не бывало. И шли они как-то нервно, все время оглядывались, как будто чего-то опасались. А я ведь сторож, если что пропадет, так с меня первый спрос. Я сигарету погасил и пса подозвал, — задержал он взгляд на старшем лейтенанте, выносившем из горницы собаку, завернутую в одеяло, и грустно добавил: — Он у меня обученный был, все понимал. Они идут, а я за ними. Чужаки осмотрелись у ограды, а потом открыли калитку и вовнутрь вошли.
— Ну а ты что?
— А я что? — пожал плечами сторож. — А я за ними пошел. Потом они подошли к крайнему домику, и один из них стал в замке ковыряться. А я им говорю, что вы делаете, сволочи! Уходите отсюда! Он разогнулся, на меня смотрит, ничего не говорит, просто глазами сверлит. Пес стоит и рычит. Идите отсюда, говорю я, если не хотите, чтобы я собаку на вас спустил. Он не уходит, как будто ждет чего-то. Тут другой в сторону шагнул, обходить меня начал, ну, я и сказал псу: «Взять его!» Рекс прыгнул на него, а он рукой ударил, и пес вдруг упал, заскулил и ногами задергал. Я даже не сразу понял, что он его ножом пырнул. С одного удара, прямо в сердце! Удар-то у него, видно, поставленный, такой может быть только у зэка. Вот тогда впервые подумал, может быть, беглые какие.
— А вы не знали, что из Юрьевской колонии трое заключенных сбежали?
— Откуда же мне было знать, если тогда еще не сообщили, это я уж потом догадался.
— Так что было дальше?
— А потом слышу за спиной шорох какой-то, поворачиваюсь, а передо мной еще один стоит. Я даже руку не успел поднять, как он меня хрясь по голове чем-то тяжелым, я и упал. Сколько времени прошло, не помню, а только когда проснулся — вокруг одна чернота! Думал, в гробу лежу, пошевелился малость, голова трещит, значит, живой. А потом слышу наверху топот какой-то, голоса зазвучали, ну, я и стал орать что есть мочи, слава богу, услышали.