– Мисс Мина? – я не поверил. Эта чистая, праведная душа не могла посягнуть на данное Господом и совершить такой грех.
– Да, – отозвался Харкер. – Она решила уйти, но избрала очень изощренный и мучительный способ. Уговорила мисс Люси еще раз попробовать дать ей кровь вампира. Достаточно было сделать лишь один лишний глоток… Благо, Люси поняла ее намерение и оттолкнула, не позволив воплотить в жизнь это страшное решение. Мина была в отчаянии, и мне пришлось просить Сьюарда поместить ее сюда до операции. Да, это гадкое место, ужасное и тоскливое. Но пока она здесь, я могу быть уверен, что она не сделает с собою ничего. Не бросится под колеса паровой кареты или в Темзу, не…
Он смолк. Я обернулся и увидел, что Харкер сидит, закрыв лицо руками. Вся злость моя растаяла, когда я увидел в его лице подлинное страдание любящего сердца. Человек, способный так глубоко страдать, не мог быть рабом машин. В тот миг я был уверен, что Луминица ошибается.
– Джонатан, – позвал я его, – есть еще один способ спасти мисс Мюррей, не заставляя ее идти против своих убеждений. Я могу дать ей свою кровь. Я не вампир, и глоток моей крови не отравит ее. Но о силе, заключенной в крови Дракул, всегда ходили легенды. Мы сильны и выносливы. Во многих летописях моего народа сказано, что были случаи, когда воеводы из нашей семьи поднимали раненых на поле боя, дав им лишь пару капель своей крови. В легендах говорится, что сделавший хоть один глоток крови Дракул излечится от болезней и возвратит себе силы. Да, это лишь легенды, но если допустить, что в них есть хоть толика истины…
Харкер не стал слушать. Он резко выпрямился, глядя на меня с такой страшной злобой, что я сделал шаг назад, и только потом, опомнившись, остановился, не желая позволить ему наступать на меня.
– Нет, – отрезал он грозно, – не смейте даже приближаться к ней! Не смейте даже упоминать при ней о ваших дикарских легендах! Если вы и правда хотите спасти ее, выполните то, о чем я прошу. Всего лишь заберитесь в дом к моему компаньону и напугайте старика до смерти. Или – если мысль отправить на тот свет гадкого и бессердечного человека вам так претит – ссудите мне деньги на операцию, – при этих словах тон его смягчился, но Харкер тотчас поборол свою слабость и вновь заговорил грозно и сурово: – Но предупреждаю вас, Владислав, если вы только приблизитесь к Вильгельмине, я не пощажу вас. Я сделаю все, чтобы опозорить вас и ваших сестер в глазах лондонского общества. Вас будут считать чудовищем, исчадием ада. Поверьте, у меня достаточно связей, чтобы это устроить. Вас будут гнать из страны, как стая псов гонит затравленного волка. Не смейте больше приближаться к Мине.
– Друг мой, – ответил я ему, – я вырос в стране волков. Из-за болезни сестер нашу семью часто почитали адовым гнездом. Так что такой поворот событий меня не пугает. Но ответьте, почему вы не желаете даже попытаться? Чего вы боитесь?
– Лучше ответьте мне, чего добиваетесь вы? – зарычал он. – Хотите, чтобы моя невеста выздоровела, сохранив ненависть к машинам? Чтобы она всю жизнь ненавидела это? – металлическая рука серебряным цветком раскрылась перед моим лицом. Джонатан еще несколько раз сжал и разжал пальцы, так что солнечный свет заиграл на отполированных шарнирах. – Даже вы не настолько жестоки, Владислав, чтобы оставить ее мне и отнять у меня навсегда, потому что Мина не сможет жить со мной, продолжая видеть в моем измененном теле ненавистную ей машину. Но если Ван Хельсинг сделает ей стальное сердце… Мы будем счастливы. Как были счастливы раньше, до моей травмы и ее болезни.
Странное спокойствие овладело мной. Я принял решение и теперь тяготился затянувшимся разговором. Эгоистичные жалобы Харкера больше не трогали меня. Машина, лишь по ошибке еще состоящая на три четверти из несовершенных органических деталей, только машина была передо мной. И во мне не осталось жалости.
– Я понимаю вас, Джонатан, – проговорил я, стараясь, чтобы голос мой звучал ровно. – Мое предложение было неуместным. Прошу извинить меня.
Он удивленно посмотрел мне в глаза, не веря в искренность моих слов.
– Мне жаль мисс Мину. Я готов помочь этой удивительной девушке. Поверьте, не страх быть опозоренным в глазах света заставляет меня согласиться помогать вам. Мисс Мюррей – самое чистое и доброе создание, что я встречал за всю свою жизнь. Вас я долгое время считал другом и многим обязан вам и мисс Люси, несмотря на то, как вы обошлись со мной. Я умею быть благодарным. Завтра я жду вас в Карфакс, скажем, после заката. К сожалению, состояние моей семьи не так велико, чтобы я мог просто обеспечить вас и мисс Мюррей. Приезжайте, и мы обсудим, как решить дело с вашим компаньоном. Если вы ожидаете какого-то подвоха – можете пригласить с собой товарища или двух. Я приму их как гостей, а в лице моих сестер они найдут, полагаю, достойное общество. Но, прошу, не берите с собой мисс Люси. Думаю, это не такая большая просьба.
Харкер все еще не верил моей нежданной покладистости.
– Со мной будут двое, – сдержанно проговорил он, – Сьюард и один его друг. Он американец, но хороший человек. Хотя его манеры и отличаются от принятых в салонах Лондона.
– Вы знаете, я далек от светских условностей, а сестры, думаю, найдут его интересным, – я усмехнулся. Харкер тоже искривил губы в подобии улыбки. Я простился и вышел, оставив его обдумывать наш разговор.
Благодарение судьбе, мне не пришлось подталкивать его к нужному решению. Я достаточно изучил моего друга Джонатана Харкера, чтобы предвидеть его реакцию.
Он уверен, что настолько же хорошо знает меня. Боюсь, друг мой Джонатан, завтра вас ждет разочарование.
Увы, только сейчас могу я вновь обратиться к этим запискам. Здесь, на борту «Святой Екатерины», в каюте, слушая шепот волн, могу я вспомнить и описать то, что произошло, хотя слова эти даются мне нелегко и события, столь же ужасные, сколь мучительные для меня, воскресая в памяти, встают у меня перед глазами так ясно, так отчетливо, что я не в силах сдержать стона.
Но я все же должен окончить эту историю, хотя бы ради тех, кого уже не вернуть.