Док Нац шлёпнул кресло по рукам. Кресло убрало конечности, и док спрыгнул на пол.
— Агаа! — повторил он. И было непонятно: то ли он обвинял, то ли радовался, то ли просто орал, как самый обычный пьяница. — Я знаю… знаю в чём дело!
— Да? — Я приподнял бровь.
Док Нац вытянул вперёд руку, оттопырил указательный палец и так и застыл.
Я приподнял вторую бровь.
И ещё четыре.
— Вы… — сказал док, — вы… вы пофигист!
Худенькое тельце врача слегка покачивалось из стороны в сторону.
— Вы пофигист, — повторил он, теперь спокойно. — И… хнык… как я вам… завидуюууу…
Док уткнулся мне в живот и заплакал. До моего плеча он бы просто не достал. Док потянулся за склянкой со спиртом. Я отдал её и погладил дока Наца по лысине.
И неожиданно понял, что мне стало легче. Всё прошло. Никакой хандры, никакой безрадостности. Вместо них — полная и тотальная удовлетворённость, к которой я, в общем-то, привык.
Я сказал себе: «Я пофигист».
«Я пофигист!»
Хм.
Ну да. Я — пофигист. И это меня не беспокоит. Нисколько.
Я же прекрасно знаю, что я пофигист. Чего тогда организм взбунтовался? Странно… Или, может, он не знал, что я пофигист? И, значит, не понимал, что происходит.
Ну, теперь-то он знает…
Я тут же забил на всё это.
Главное, мне стало лучше.
За это мы с доком Нацем выпили по последней. Склянка опустела. Я убрал её и стаканчики в шкаф. Стоявший неровно док Нац начал оседать. Я подхватил его, положил в кресло, выключил свет. И вышел из кабинета.