На слова не хватило дыхания. Я глотала воздух мелкими глотками, которые не насыщали легких, и весь мир, ставший плоским и неестественным, звенел перед глазами тысячами черных точек. Наверно, так себя чувствуют, когда теряют сознание. Никогда прежде я не теряла сознания.
Отец Гидеон снова сел за стол и, отодвинув от себя тарелку с треской, стал задумчиво крутить в руках солонку.
— Это вы виноваты, — повторил он, качая головой, — Конечно, мне в любом случае пришлось бы все закончить, но я приберегал более мягкую концовку. Они бы даже не успели понять. Впрочем, их страдания не будут очень велики. Нет, сейчас они просто оглушены. Шокер. Когда я буду уходить, мне придется закончить работу. Для этого мне потребуется стилет. Если бы вы не были столь нетерпеливы, они могли бы покинуть этот мир куда приятнее. У меня был подходящий яд аэрозольного действия. Надежная, проверенная вещь, но я выбрал его из других соображений — он убивает легко, как милосердный убийца, вы все бы просто уснули. Видит Бог, мне не хотелось омрачать нашу последнюю встречу подобным… И уж тем более я бы не хотел пускать кровь. Но эта ваша интуиция… Теперь видите, сколько проблем она вам приносит? Нет, вас оглушать я не стану. К чему? Проклятые стекляшки, как же они мне надоели…
Резко сняв очки, отец Гидеон ударил ими об угол стола. На пол посыпались осколки.
— Так лучше.
Без очков он сразу стал выглядеть иначе, хотя все остальное осталось на прежних местах. Высокий человек с обильно испещренными сединой волосами, чей внимательный взгляд изучал меня с беспристрастностью объектива. Это был отец Гидеон, но в то же время это был уже не он.
Совсем не он. Но кто-то настолько похожий на него, что захватывало дух, как если окатиться ледяной водой или нырнуть в прорубь.
— Ну что, обрели голос? — поинтересовался этот кто-то терпеливо.
Воздуха в легких было слишком мало, но я все же выдавила из себя:
— Вы… Вы пожалеете об этом, когда придет… настоящий отец Гидеон.
Он беззлобно усмехнулся.
— Сомневаюсь, что он придет. Отец Гидеон предстал перед своим Создателем. Я надеюсь, его преданное и беззаветное служение Церкви не будет забыто. Я буду молиться за него. Несомненно, он заслужил Царствие Небесное.
— Мразь! — крикнула я, но крик получился таким слабым и беспомощным, что прозвучал не громче шепота, — Это ложь! Его охраняли в соборе, и гвардейцы, и… Вы не могли убить его!
— Святая простота. Отец Гидеон погиб еще семь дней назад.
Я уставилась на него, не в силах понять, правда это или какая-то изощренная ложь, которой он пытается меня запутать. Но если так, то зачем?
— Вы врете. Я видела его.
— Ты видела меня, глупая девчонка, — человек в сутане хмыкнул, — Что, не веришь? Это я рассказывал тебе про путь веры, и еще выслушивал твои дурацкие истории. Это был я.
— С самого начала?
— Практически. В первый раз ты действительно видела самого отца Гидеона, и это был единственный раз. Проклятая рыба… Я наизусть знал любую мелочь из его биографии, с закрытыми глазами мог пересказать любой факт его жизни, и этот ваш разговор тоже прослушал в записях не один раз. Но как не обманывай свое тело, так до конца его и не обманешь. Треска, подумать только… Впрочем, я сам виноват. Слишком расслабился. Всякая победа усыпляет бдительность. Я должен был быть готов к подобному. С другой стороны, это уже не играет никакой роли. Партия закончена. Фигуры складываются.
Это прозвучало так зловеще, как мог бы прозвучать шелест вынимаемого из ножен кинжала. Фигуры складываются. Даже сидя на другом конце стола, человек, носивший личину отца Гидеона, нависал надо мной. Он казался огромным, как скала. А я была неподвижной и занимала в пространстве так мало места, что эти отвратительные слова — фигуры складываются — загудели в ушах. Как будто он в самом деле мог достать большую пыльную коробку и, схватив меня двумя пальцами, положить туда, в душную темноту, и унести с собой. Просто одну выбывшую из игры фигуру. Одну слишком маленькую и слишком глупую фигуру. Которая вечно была уверена в том, что она умнее других.