Нечто

"Спокойной ночи", -- пожелал он себе и улыбнулся в ожидании радостного путешествия в прошлую жизнь.

СОН ПЕРВЫЙ

Выдался тёплый солнечный день. Воскресенье, выходной, который в то время был один раз в неделю.

Молодому человеку всего лишь двадцать лет. Он здоров и энергичен, а его голова заполнена всяческими умными идеями и планами. Он заплывает на байдарке в небольшую живописную речушку в стороне от Озера и, спрятав байдарку в густых береговых кустах, залезает на дерево. Удобно устроившись на толстой ветке дуба, он смотрит в бинокль на своих двух опекунов-охранников, которые под видом рыбаков постоянно "пасут" его. Он смеётся, когда они в растерянности мечутся на берегу, потеряв из вида своего подопечного.

И когда они уплывают, он спускается с дерева, вытаскивает байдарку на чистую воду и отправляется рыбачить в свои любимые укромные места, которых в этом озерном крае имеется превеликое множество, подальше от глаз надсмотрщиков.

Иногда он причаливал к берегу, чтобы посетить глухую, богом забытую деревеньку, состоящую из нескольких ветхих домов, и покупал у одинокой старушки крынку парного козьего молока с краюшкой домашнего ароматного ржаного хлеба и с превеликим удовольствием выпивал её на глазах старушки, с умилением смотревшей на парня. За молоко и хлеб он расплачивался деньгами, а большую часть своего богатого улова он отдавал старушке в качестве благодарности. Тогда она доставала из подпола бутылку самогона, припасённую на всякий случай и при этом говорила: -- Это вместо денег. Самогон-то, проклятый, только и выручает. -- Мужики-то, а их у нас в деревне раз-два и обчёлся, без бутылки ничего не делают. Мне вот сарай надо поправить, так они две бутылки требуют.

-- Бабуль, оставь его себе, я непьющий. А в следующий раз привезу две бутылки "Столичной".

-- Внучёк, да за такое добро мне мужики и крышу дома перекроют! -- радостно говорила она и давала на дорогу несколько варёных яиц с щепоткой соли.

И он непременно своё обещание выполнял. Случалось знакомиться с местными девушками, приезжавшими на каникулы из города. Прогулки с ними затягивались до утра. Возвращался он на Остров только в понедельник к полудню невыспавшийся и усталый от многочасового махания веслом.

Там уже был вселенский переполох. Катер, рыскавший по многочисленным протокам и островкам, в конце концов прекращал поиски и встречал "беглого" за один-два километра от Острова на большой акватории плёса. Учёного-рыбака пересаживали на катер, грузили его байдарку и на максимальной скорости доставляли на Остров.

Затем происходило расследование чрезвычайного происшествия. Охранников сажали на "губу", а его наказывали, запрещая покидать Остров в следующее воскресенье.

Тогда он добивался приёма у своего куратора-генерала и во время беседы говорил: -- Меня посещает вдохновение и озарение чаще всего на лоне природы в тишине и одиночестве. Кстати, на этой рыбалке я нашёл, наконец, решение одной научной проблемы, которую осмысливал почти месяц. И вы должны понять, что отлучение меня от любимого отдыха -- рыбалки нанесёт непоправимый ущерб моему творческому процессу с вытекающими отсюда непредсказуемыми последствиями.

Учёный старался говорить языком, близким и понятным по стилю чиновнику в погонах.

-- К каким последствиям, хотел бы я знать? - куратор зло сверлил своим взглядом молодого учёного.

-- К срыву сроков окончания работ по научной теме, имеющей для государства первостепенное оборонное значение, -- сказал учёный с некоторым лукавством в глазах. Он знал, что слово "срыв" для генерала означало конец военной карьеры.

-- Не надо меня шантажировать! -- генерал перешёл почти на крик.

-- Я рассматриваю нашу проблему в перспективе не очень приятную для нас обоих.

-- Ошибаешься, в первую очередь для тебя, -- неуверенно сказал генерал.

-- В точности так, но наоборот. На ваше тёплое место можно посадить и сержанта, а вот меня заменить простым инженером невозможно, -- сказал учёный и удивился своей смелости, больше похожей на дерзость.

-- Вон! -- генерал вскочил со стула.