— А что вы скажете о письмах президента к его сыну? — Гриском внимательно посмотрел на доктора поверх пенсне. — Президент пишет: «Очевидно, существует целый заговор, который ставит себе целью запятнать моё имя или даже уничтожить меня физически». Он заклинает сына не доставлять ему хлопот в то время, когда ему приходится бороться с этим пресловутым заговором. Как вам известно, доктор, я сам являюсь близким другом президента Холленбаха и его семьи! И я спрашиваю вас, неужели вы всё ещё сомневаетесь, что эти письма продиктованы больным рассудком?
Доктор задумался:
— Больным — возможно. Но окончательно повреждённым? Я воздержался бы от такого вывода.
— Позвольте мне сформулировать вопрос поточнее, доктор! — сказал Каваног. — Допуская, что всё услышанное вами здесь соответствует фактам, считаете ли вы, что президент болен одной из форм паранойи?
— Я не психиатр, джентльмены! И пока президент не будет обследован лучшими специалистами Америки, я воздержусь от диагноза.
— Доктор! — Карпер поднялся с кресла и, подавшись всем телом к Лепперту, устремил да него властный взгляд. Обращение его прозвучало как команда.
— Да, сэр!
— Забудьте на минуту вашу профессиональную этику, Лепперт. Будучи гражданином Соединённых Штатов, можете вы утверждать, что президент Холленбах находится в достаточно здравом уме, чтобы иметь право на отдачу окончательной команды о запуске водородной бомбы, которая буквально за несколько минут может уничтожить десятки миллионов людей?
— НЕТ! — прозвучал голос в дверях гостиной. Голос был ясный и чистый и прозвучал с такой уверенностью, что все замерли как вкопанные.
В дверях стоял президент Соединённых Штатов.
Всё оцепенело уставились на президента. Воцарилось странное, гнетущее молчание. Президент стоял в дверях, по-офицерски расправив плечи, глаза его повелительно сверкали, короткий ёжик волос агрессивно ощетинился. Наконец он с видимым усилием поборол напряжение и вошёл в гостиную лёгкой, почти фланирующей походкой. По лицу его блуждала загадочная улыбка, но оно было спокойным и странно безмятежным. На президенте был спортивный костюм из мягкого твида, руки он небрежно держал в карманах брюк, словно вышел прогуляться перед сном.
ГЛАВА 18. КОМАНДА И КОНТРОЛЬ
Все взгляды были прикованы к президенту. От громкого стука часов на каминной полке молчание казалось нестерпимым. Стрелки показывали без двадцати пяти минут три.
Президент слегка поклонился Карперу:
— Простите, что я подслушивал, Сид.
Потом повернулся к Каваногу:
— И вы простите меня, судья. Я стоял у дверей уже, наверное, минут пять…
В дверях позади президента виднелась чья-то фигура.
— Подождите меня в холле, Лютер, — бросил президент через плечо. — Тут собрались все мои друзья. Кроме того, я вижу здесь вашего шефа, Бразерса, следовательно, безопасность мне обеспечена.
Президент стоял в центре гостиной, окружённый людьми, которые смотрели на него как зачарованные, словно перед ними появился гость с другой планеты. Президент говорил с апломбом, столь знакомым всем американцам, видевшим его по телевидению и во время предвыборной кампании. Джим Маквейг остолбенело глядел на президента, он чувствовал, что от этого человека исходит необъяснимая сила. Перед ними стоял вождь. И этот вождь заговорил спокойным, твёрдым тоном:
ebooksa