Авадон

Пока Лимек читал журнал, Абби успела трижды принести ему кофе и один раз — бутерброд с ветчиной. Он еще удивился — откуда такая роскошь, но Абби лишь загадочно улыбнулась. За окном успели сгуститься ранние зимние сумерки.

Из всего содержания журнала Лимек понял процентов двадцать; интерес его вызвало и того меньше. Первая запись датировалась январем пятьдесят первого, то есть больше двух лет назад. Последняя — прошлым вторником.

Первый год инженер Петерсен скрупулезно документировал всю переписку (с исходящими и входящими номерами служебных записок, жалоб, рекламаций, техзаданий и кляуз) между лабораторией и КБ №91 Отдела инноваций и развития Фабрики. Судя по заголовкам, суть переписки составляла ругань в адрес поставщиков, жалобы на чрезмерный контроль со стороны совета директоров и требования увеличить финансирование. В среднем Петерсен делал одну-две записи в неделю.

Чуть больше десяти месяцев назад в журнал было занесено: «Передал чертежи мастеру-наладчику Мёллеру для создания опытного образца», а ниже красовалась корявая роспись «Чертежи получил. А.Мёллер». Тут Лимек вспомнил, где он видел этот каллиграфически правильный почерк, которым был заполнен журнал. На обложке картонной папки с тесемками в квартире Мёллера, вот где. «Проект «Авалон». Красиво, черт возьми. И, видимо, очень секретно, если инженер вел всю сопроводительную документацию собственноручно.

После этого записи стали появляться реже, где-то два-три раза в месяц, и окончательно утратили всякую доступность для понимания простым смертным. Лимек улавливал только отдельные фразы вроде «перебоев с электропитанием», «экранирующих свойств металлической сетки», начисто пропуская всякие «фазисные переходы магнитных полей» и «преобразования частот волновых процессов». С мая прошлого года довольно часто упоминался «аппарат» и появились ссылки на «поставки экспериментального материала от Ф.»

Частота заполнения журнала начала возрастать в августе, а пятого ноября через всю страницу было торжественно выведено черной тушью: «Успех! Первое полевое испытание прошло удачно»

С этого момента Петерсен делал записи ежедневно, а порой — и два раза в день. Правда, повторить успех ему не удавалось: все время упоминались неблагополучные факторы, невозможность повторить условия удачного эксперимента, трудность вычисления помех. Череда неудач продолжалась почти до Рождества. Почерк Петерсена к этому времени утратил каллиграфичность, стал быстрым и неопрятным. Кое-где на полях встречались кляксы.

В Сочельник Петерсен написал (почему-то наискось): «Изл. усил. когда объект наход. под вл. наркотиков?!?!», а уже следующим утром добавил химическим карандашом: «Провести испытания в Ашмедае».

Комментарий от первого января: «Предположение ошибочно. Надо повторить эксперимент с теми же исходными данными. Ключевой элемент — А!»

С Нового года книжица в коленкоровом переплете из журнала наблюдений превратилась в личный дневник Петерсена. Записи стали носить более личный характер, в них появилось еще больше сокращений. Чаще других встречались буквы Ф, М и А. «На встрече с Ф. и М. рассказал им про А. Встретили скептически». «Попросил денег у Фабриканта для Ф. Отказал. Пришлось обратиться к Генералу». «Не смог сегодня взять А. День впустую».

Лимек предположил, что А — это Альбина, но десятого февраля, на странице, забрызганной кровью, было записано дрожащей рукой: «На тридцать шестой минуте эксперимента у Абеля началось сильнейшее носовое кровотечение. Остановить самостоятельно не смог. Пришлось вызывать Меерса. Он в шоке от потенциальных результатов».

Итак, опять загадочный Абель. Лимек оторвался от чтения, нащупал чашку с кофе, поднес ко рту, но вовремя остановился — в ней плавал окурок. Когда Лимек его там загасил, он не помнил. Пепельница переполнилась, рядом валялась пустая и смятая пачка из-под сигарет. Под потолком висело облако дыма. Во рту горчило.

Лимек отставил чашку и нажал на кнопку интеркома.

— Абби, зайдите ко мне, пожалуйста.

Секретарша появилась с колбой от кофеварки в руках и приклеенной гримаской бодрости на лице.

— Еще кофе, шеф? Интересно, откуда у нее этот засос? — подумал Лимек и сказал:

— Нет. Надо поработать.

Абби поставила колбу на стол и с готовностью вытащила блокнот. Похоже, она, как и Лимек, считала трудотерапию лучшим средством после Шторма.

— Приют на площади Искупления в Вааль-Зее. Главная смотрительница — Сивилла Гельрод, судимая, но шантажировать бессмысленно, а подкупать дорого. Лучше работать через канцелярию. Мне нужны метрические записи обо всех детях мужского пола по имени Абель, попадавших в приют за последние... ну, скажем, лет десять. И списки людей, претендовавших на усыновление. Вот двести талеров на расходы. Результат нужен завтра, желательно до полудня. Еще мне нужно...

— Побриться, помыться и почистить зубы, — перебила Абби. — И поспать часов десять. Шеф, на вас лица нет, — заботливо добавила она.