Жанриус достал из кармана платок, протер от пота лоб, тяжело вздохнул и продолжил расспросы.
Что я могу сказать о своих одногруппниках, несмотря на то что они меня не заинтересовали? Общалась ли я с кем-то из них до приезда сюда? Не замечала ли я каких-то странностей за ними? И многое другое.
Как говорится, «Все страньше и страньше! Все чудесатее и чудесатее! Все любопытственнее и любопытственнее!».
Неужели копает под других иномирцев? Мне бы радоваться, что не только я попадаю под подозрения, но что-то мешало.
– Как вы думаете, зачем они вообще сюда приехали?
– А мне почем знать? По-моему, все эти вопросы лучше всего задавать им самим.
– Хорошо, ну а вы зачем решили сюда прибыть? Чем вас так сманила сестра?
Хоро-о-о-оший вопрос. А главное – правильный. Но на второй я предпочла не отвечать. И если он пока отделывается просто вопросами, а не конкретными действиями – значит, неопровержимых доказательств нет.
– Меня попросили выполнить столь почетную обязанность, да и любопытство никто не отменял. – Я почти не соврала.
Товарищ следователь сделал вид, что его такой ответ устроил. Однако взгляд сыскаря, который сканером считывал все реакции, как будто пытался забраться мне в голову и узнать потаенное, вызывал у меня не то чтобы страх, но опасение уж точно. Да и было с чего.
Еще минут пятнадцать меня промурыжил этот тип, все же пытаясь вытащить хоть какую-то информацию об одногруппниках. Но, как известно, женская логика создана для того, чтобы офигела мужская психика. У следователя она не просто офонарела, она, по-моему, под конец нашей милой беседы, как та знаменитая крыша, сказала: «Поехала-ка я отсюда подальше».
Некромант хотел отправиться к отцу сразу же, как только освободится. Он намеревался высказать родителю много нелицеприятных слов. Но, во-первых, в академии Мейнс задержался почти до вечера – дипломный руководитель ни в какую не хотел подписывать отчет по практической части. Видите ли, душа, вселяемая в голема, задерживалась там на слишком малый срок. Руководитель требовал хотя бы четыре гинка, Вердж утверждал, что больше одного гинка даже при самых благоприятных условиях не получится. Итог: дали неделю на доработку. И без того смурное настроение обогатилось еще и крайней степенью раздражения.
А во-вторых, с совершенно идиотской идеей пристала Рина.
Видеть ее после такого тяжелого дня он был очень и очень рад. Вот только не при таких же обстоятельствах. И все равно пошел у иномирянки на поводу. Согласился на нефилимскую авантюру. Тем более что когда еще могла появиться такая замечательная возможность уделать этого пернатого засранца?
Но Рине Вердж был благодарен прежде всего за то, что она отвлекла его от дум: что говорить отцу. Потому как отправься он сразу же после практики, разговор вышел бы более жестким. Кто знает, что сгоряча он мог наговорить родителю?
А теперь, они сидели друг напротив друга в кабинете. Отец и сын расположились в удобных креслах с бокалами, в которых плескался коньяк не одного десятилетия выдержки.
– Зачем?
Не в первый раз за вечер прозвучал вопрос. Но Мейнс-старший ловко уходил от прямого ответа. Не зря же он занимал свою должность при правительстве.
– Для твоего же блага. Или тебе не понравилось? – улыбнулся граф Мейнс, отсалютовав бокалом, прежде чем сделать глоток.