Марид Одран

Роки взглянула на меня: я едва заметно помотал головой.

Ио-Мама вышла из своего кабинета и улыбнулась мне:

— Марид, как дела? Давно тебя не было видно.

— Все дела… — ответил я.

Роки поставила стаканы передо мной и Кмузу.

Ио-Мама похлопала его по плечу.

— А твой хозяин — не промах, — с восхищением сказала она.

— Знаю, — согласился Кмузу.

— Мы все это знаем, не правда ли? — сказала Роки, слегка скривив губы.

Кмузу отхлебнул джина с бингарой и поморщился.

— У этой содовой странный привкус, — заметил он.

— Это от лимонного сока, — поспешил объяснить я.

— А-а-а… — протянул Кмузу и еще раз снял пробу.

Ио-Мама хмыкнула. Она была самой большой женщиной, которую я когда-либо встречал, — крупной, сильной и почти неизменно дружелюбной. У нее был громкий, но хриплый голос и замечательная память на тех, кто задолжал ей или сделал какую-нибудь пакость. Когда она смеялась, у всех окружающих выплескивалось из стаканов пиво, а когда бывала сердитой, не многим хотелось оказаться поблизости, чтобы узнать, чем кончится дело.

— Твои друзья вон за тем столиком, — указала она в глубину бара.

— Кто?

— Махмуд, Халф-Хадж и этот сопливый христианин.

— Мои бывшие друзья, — сказал я. Ио-Мама пожала плечами. Я прихватил свой стакан и направился к ним. Кмузу последовал за мной.

Махмуд, Жак и парнишка-американец Абдул-Хасан, любовник Саида, сидели за столом у края сцены. Сначала они не заметили меня, занятые какой-то незнакомой мне танцовщицей. Я подвинул к их столику еще пару стульев, и мы с Кмузу сели.

— Как жизнь, Марид? — спросил Махмуд. — Приехал проверять допуск-пропуск?