– Бояться нечего. Поверьте, намного лучше встретиться с врагом лицом к лицу, чем позволить ему выслеживать вас, точно охотник жертву.
– Трудно представить мистера Мэкки в роли охотника – его крикливый наряд выдаст его за версту.
– Быть может, на «Ариэле» он соблюдал инкогнито, а обычно одевается вполне скромно.
– Как бы он ни оделся, я наверняка узнаю его по нахальным манерам.
– Рыжие волосы и усы, рост – примерно пять футов и шесть дюймов, коренаст, кожа бледная, глаза зеленые, возраст – около тридцати, – процитировал Дюпен. – «Театральный» голос, самоуверенность, недостаток объективности.
– Именно таким я его и запомнил.
– Таким образом, нам предстоит выяснить, как к нему попали письма ваших деда и бабушки и что именно в этих письмах вызвало его ярость. И, конечно, отчего он считает это место подходящим для встречи.
– Да, – согласился я, высматривая в толпе Мэкки, пока Дюпен, увлекая меня за собой, протискивался сквозь толпу к самому барьеру перед эшафотом.
В конце концов мы заняли нужную позицию и принялись просто ждать, как и все окружающие. Атмосфера вокруг оказалась много спокойнее чем я воображал, учитывая, что за публика собралась на казнь. Были здесь и мужчины и женщины, и первые зачастую брали последних в кольцо, чтобы защитить их от пьяных и вообще от натиска множества людей, валом валивших к Ньюгейту, чтобы посмотреть, как будет повешен Курвуазье.
– Филадельфийцы вели бы себя в той же манере? – спросил Дюпен.
Я оглядел соседей – они беззаботно болтали, выпивали и пели, чтобы убить время, создавая тем самым странную атмосферу веселья.
– Раньше – возможно. Теперь же – нет. Филадельфия – город квакеров, поэтому там очень спокойно. Смертной казнью карается только убийство, и повешения совершаются при закрытых дверях, а не на глазах у толпы.
– А как обстоят дела в других городах Америки? Там так же брезгуют публичными казнями?
– Вовсе нет. В Ричмонде и в Балтиморе публичные казни совершаются до сих пор, и любителей посмотреть на них собирается не меньше, чем здесь.
– Но вы никогда прежде не бывали на подобных мероприятиях?
– До сего дня мне удавалось ловко скрывать свою тягу к подобным пышным зрелищам.
Дюпен улыбнулся.
– Вы будете удивлены, но единственная сцена повешения, которую мне прежде довелось видеть, была отлита из воска.
Я с ужасом вспомнил сцену казни в музее мадам Тюссо. Интересно, какое впечатление она произвела на Дюпена? Может, и Мэкки рассчитывает, что я буду потрясен этой казнью? Может, в нем куда больше трусливого хитроумия, чем кажется на первый взгляд?
– Но взгляните на наших почтенных соседей, – совершенно спокойно продолжал Дюпен. – Им этот спектакль доставляет удовольствие, словно театральное представление – вдобавок и за вход платить не нужно.