Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

Она вновь окинула долгим взглядом сцену казни. На лице ее отразилась тоска.

– Мадам, у вас есть чему поучиться. Однажды, я надеюсь, вы научите меня искусству воспроизводить форму человеческого тела, что гораздо сложнее реконструкции мотивов человеческих поступков.

– Возможно, дорогой шевалье. Если позволит Судьба. А сейчас я должна покинуть вас. Не спешите, наслаждайтесь дыханием истории. А перед тем, как уйти, загляните ко мне.

– Спасибо, мадам. Без вашей помощи впечатления мои были бы далеко не столь яркими, – сказал я.

Царственно кивнув, она удалилась. Наступила мертвая тишина. Взгляд Дюпена по-прежнему был прикован к гильотине, выражение его лица было загадочно. Я не сомневался, что на моем собственном лице вполне отражается весь ужас, вызванный этим отвратительным зрелищем. Я не знал, что сказать, и молчание становилось все более неловким. Наконец Дюпен указал на дверь:

– Идемте?

Мы прошли через выставочные залы в холл. Теперь здесь заправляла сама мадам Тюссо, собирая плату с посетителей своего устрашающего паноптикума.

– Джентльмены! Вы так скоро уходите?

– Боюсь, что да. Это было очень познавательно, и теперь нам нужно использовать то, что мы узнали.

Дюпен тепло улыбнулся мадам, она в ответ одарила нас лучезарной улыбкой.

– Я рада, что моя галерея хоть немного помогла вам в расследовании.

Она перевела взгляд на меня, ожидая комментариев, или, точнее, похвалы.

– Мадам, – с поклоном заговорил я, – надеюсь, вы позволите мне сказать, что ваша коллекция одновременно печальна и эффектна. Ваше мастерство несомненно, но эта… Палата Ужасов может заставить затрепетать от страха даже храбрейшее из сердец.

На лице мадам Тюссо появилась широкая улыбка.

– Палата Ужасов? Мсье По, у вас великий писательский талант! Вскоре это станет вашим ремеслом, попомните мое слово. А с вами, – обратилась она к Дюпену, – я надеюсь увидеться через девять дней, но, если это окажется невозможно, пожалуйста, навестите меня еще раз, прежде чем я займу свое место на небесах.

– Мадам, небеса будут с нетерпением ожидать вас еще многие годы.

– Et lorsque le paradis m’accueillera, je raconterai à vos chers grand-parents quel homme exceptionnel vous êtes devenu[42].

– Et je leurs dirai avec quel grand art vous avez honoré leur mémoire[43].

Дюпен наклонился поцеловать ее высохшую руку. На кратчайший миг роза юности проступила в чертах старухи, и я увидел ее такой, какой она была когда-то, но ее скрипучий голос немедленно разрушил иллюзию.

– Ce fût un honneur pour moi[44].