— Вы обнаружили его в таком виде? — спросил я у сержанта. Тот кивнул. — Кто вызвал полицию?
— Свидетели. — махнул рукой Зорькин. — Там. Инспектор Ивасэ берёт у них показания.
— Передайте инспектору, что мы хотели бы перекинуться с ней парой слов. Мы осмотрим тело?
— Разумеется, господин инспектор. — козырнул Зорькин и трусцой удалился. Берет, из-под которого выглядывали золотистые кудри, до сих пор не свалился с его головы. Жюстина презрительно глянула ему вслед.
Я натянул перчатки и встряхнул левой рукой: Линза послушно выпала из рукава в раскрытую ладонь, и я направил её на мертвеца.
Согласно базе данных Национальной службы миграционного контроля, мертвец был никем иным, как Франтишеком Котерой, туристом с Остравы; дата прибытия — 07.03.2394; срок истечения визы — 28.03.2394; место регистрации — управление НСМК по округу Титан-Орбитальный, отдел при космовокзале Минато (проще говоря, Минбане). Острава, насколько я помнил, находилась где-то на полпути между Тау Кита и приснопамятным Фольксляндом, и в остальном была довольно обычной планетой — член Солнечного Альянса, стратегический партнёр, девяносто процентов населения составляют собственно коренные остравцы. Всех остальных они считают в лучшем случае гражданами второго сорта; одним словом, всё прямо как у нас в Сатурнианской Гегемонии.
Это не давало мне ни малейшей подсказки, что могло привести туриста с Остравы сюда. Наш город всегда был достопримечательностью, как кольца Сатурна или озеро Гитигами на Энцеладе, но приехать сюда, в Дальнюю Акиниву, на край орбиталища, вдали от видов и зрелищ Нойштадта или Меако…
И не давало мне ни малейшей подсказки, почему он умер.
Я присел на корточки рядом с телом и повернул голову мертвеца к себе. На меня уставились остекленевшие карие глаза. Ничего особенного в них не было — чуть расширенные зрачки, будто покойный чему-то ужаснулся за секунду перед смертью, но ни лопнувших сосудов, ничего. Глаза и глаза.
Вдвоём с Фудзисаки мы осмотрели труп, но не нашли ничего: ни пулевых ранений, ни ножевых, ни даже следа от укола или попадания дротика. Впрочем, это ещё ничего не означало — убить человека можно было великим множеством способов. Но зачем было убивать именно этого гайдзина?
Жюстина заглянула в рот мертвецу, подсвечивая себе Линзой. Язык трупа посинел и попытался вывалиться наружу, но она отпихнула его.
— Ничего? — негромко спросил я. Она помотала головой.
На самом деле, я мог назвать несколько причин, по которым можно было убить гайдзина. Одно дело — Дэдзима: то, что творится там, мало волнует всю остальную вселенную (за исключением статистических показателей и некоторых не в меру ретивых депутатов ЗакСа). Титан-Орбитальный же — дело совсем другое. И гибель иностранного туриста, да ещё и накануне премьерского визита, вполне способна повлечь за собой крупный скандал.
Я поднял с тротуара очки и оглядел их с разных сторон. Стёкла разбились и торчали кривыми оранжевыми зубами, дужка треснула. Огонёк на ободке не горел; при нажатии кнопки включения он загорелся зелёным. На одном из осколков стекла промелькнуло какое-то изображение и тут же погасло; на мгновение у меня будто бы закружилась голова.
Я выключил очки.
Меня не беспокоит политический курс, который держит Гегемония под руководством премьер-министра Кисараги-Эрлиха. Меня даже не особо беспокоит, что премьер-министром Гегемонии в кои-то веки стал мужчина — времена давно уже не те, что прежде. Меня не особо беспокоят ни перевооружение, ни разрядка с Центаврой после «странной войны» в восемьдесят седьмом; мне и без них есть чем заняться. Но я хорошо знаю, что отнюдь не все в Гегемонии разделяют мое мнение.
Четыре года назад, прямо перед премьерскими выборами, произошёл нашумевший инцидент в Китакюсюйске, из-за участия в котором Конституционная партия и её кандидат — главные соперники Кисараги-Эрлиха — пролетели мимо премьерского кресла, как комета мимо Солнца. С тех пор Конституционная партия, хоть и прибегает к более законным методам — например, к депутатским запросам и громким выступлениям о том, как «при Клериссо такого не было!», хотя самая старая из членов партии никак не могла застать времена Клериссо — но всё же затаила злобу на действующее правительство.
Устроить громкий скандал прямо перед высочайшим визитом им на руку. Да что там: убийство Вишневецкой им тоже на руку, и из-за этого мы с Фудзисаки мечемся между Портом и городом; но убийство гайдзина — это громкий скандал. Очень громкий. И он вполне в духе Конституционной партии. Гайдзинский турист, да ещё и из-за пределов Солнечной; и утаить его будет невозможно.
Мотив? Да, мысленно согласился я, мотив налицо. Но, в отличие от дела Вишневецкой, здесь не было ни следа метода.
Даже на яд не похоже. Да и способа доставки яда не было заметно: не в пищу же его подсыпали, да и настолько точно рассчитать дозу…
ebooksa