Не останавливаясь, я проехал до Дайтона, и стрелка спидометра ни разу не оказалась левее ста десяти. В Дайтоне я решил остановиться и разобраться в случившемся.
Что же в действительности я узнал?
Я убедился в том, что существует какая-то тайная организация, использующая в своих целях собственную систему магистралей, охватывающую всю территорию Соединенных Штатов. Я был почти уверен, что именно она замешана в исчезновении Катарины и доктора Торндайка. Они…
Внезапно я вспомнил кое-что еще.
Такое, что нормальный, здоровый мозг воспринял бы как галлюцинацию. Я наконец-то сообразил, что у Харрисонов не должно было хватить времени, чтобы притащить блок, закрепить его на дереве над пылавшей машиной и извлечь пойманную в ловушку жертву, пока она не сгорела заживо. И тем более казалось немыслимым, чтобы у человека лет шестидесяти хватило сил поднять машину за передний бампер и держать ее, пока его сын вытаскивал меня из пламени.
Трос принесли и сожгли позднее. Но кто мог подумать о невероятно сильном человеке, видя перед собой трос и блок? Нет, при виде троса образ человека, поднимающего перевернутый автомобиль, точно штангист штангу, покажется любому просто нелепой галлюцинацией. Видимо, я был в ударе, потому что новая мысль пронзила мой мозг. Она была такой странной, что я буквально подскочил на месте.
Оба, Катарина и доктор Торндайк, были телепатами. А телепат лучше любого члена подпольной группы мог узнать их цели, распознать организацию, уловить суть их замыслов. Такие люди были для них попросту опасны.
С другой стороны, такого эспера, как я, можно было легко отвадить вежливыми и убедительными речами. Я отлично знал, что не смогу отличить ложь от правды, и это еще больше усложняло мои проблемы.
Я понял, что без компаньона мне не обойтись. Конкретнее, я нуждался в высококлассном телепате, который выслушает мой рассказ и не бросится тут же звонить в сумасшедший дом. В ФБР было много сыщиков-телепатов, и их постоянно использовали в сложных случаях.
Требовалось время, чтобы найти подходящего помощника. Поэтому я провел следующий час в дороге к Чикаго и через некоторое время пересек границу Огайо — Индиана и въехал в Ричмонд. Там я привел в исполнение сформировавшийся в дороге план. Я вызвал Нью-Йорк и через несколько минут уже говорил с медсестрой Фарроу.
Я не стал вдаваться в детали, потому что существовала масса нюансов, которые не имели никакого практического значения и которых оказалось куда больше, чем можно было себе представить, с момента нашей встречи на ступеньках госпиталя. Я не сказал ей по телефону о моих истинных намерениях, а мисс Фарроу не могла прочитать мои мысли из Нью-Йорка. Суть сделки заключалась в том, что в настоящее время мое состояние таково, что мне необходима сиделка. Не то чтобы я был болен, просто мне было сейчас не по себе, и, по-видимому, надолго. Слишком много работал и, видимо, переутомился. В конце концов, мисс Фарроу признала это вполне возможным. Я повторил мое предложение платить ей по расценкам квалифицированной сестры и на месяц вперед. Это несколько поколебало ее самоуверенность. Потом я добавил, что выпишу ей чек, вполне достаточный, чтобы покрыть все издержки плюс билет туда и обратно. Пусть приедет и посмотрит, и если ее что-то не устроит, она вернется, не тратя деньги из собственного кармана. Все, что она теряет — так это один день, и то не полностью, если прилетит самолетом.
Мои доводы произвели впечатление, и она согласилась повременить с отказом. Мы должны были встретиться с ней послезавтра утром в центральном аэропорту Чикаго.
Я отправил ей чек в полной уверенности, что склоню ее к мысли стать телепатом моей команды сыщиков-любителей. Потом, поскольку мне нужна была кое-какая информация, я повернул на запад и пересек границу Индианы, направляясь в Марион. У меня накопилась масса существенных подозрений, но пока мне приходилось только констатировать факты. Я хотел выяснить, как определить Мекстромову болезнь и как передается инфекция. Мне также хотелось знать, как выглядит инфицированный больной на разных стадиях развития болезни. В результате я хотел понять, было ли виденное мной в Огайо стопроцентной Мекстромовой болезнью.
6
Я вошел в приемную, являясь воплощением самоуверенности, и предстал перед секретарем-эспером — красивой крашеной блондинкой с весьма привлекательной внешностью и фигурой. Она холодно взглянула на меня и спросила о деле.
— Я писатель и журналист. Собираю материал, — нагло соврал я.
— Вы по заданию? — спросила она без тени интереса в голосе.
— Сейчас нет. Я свободный журналист. Мне так больше нравится, люблю ни от кого не зависеть.
Ее холодность растаяла. Мои старания явно не пропали даром.
— Где вы печатаетесь? — спросила она.
ebooksa