— По-моему, эти знаки стоят несколько дороже, нежели старые, покрытые черно-белой эмалью.
— Но зато, — гордо сказал он, — при массовом производстве их стоимость резко падает. Видите ли, прежде чем закупить несколько тысяч знаков для какого-нибудь хайвэя, их нужно заказать, отштамповать, покрасить и прочее. Новые же знаки изготавливаются на одном станке и по мере необходимости. Вряд ли вы знаете, что номера магистралей и любая другая информация переносятся на металлические таблички с широких листов фотобумаги. Это значит, что нам пришлось бы заказать десятки тысяч таких цифр и соответственное количество заготовок транспарантов, а потом использовать их по мере необходимости. Конечно, при новом способе некоторых дополнительных затрат не избежать, но если суметь достаточно заинтересовать другие штаты, то цена знаков значительно снизится. К тому же компания даже подписала в контракте особый пункт, что они согласны покрыть неустойку. Так что на первых порах покупателей не очень волнует вопрос о текущих затратах.
Его явно несло, как бюрократа, севшего на любимого конька. Я был рад, что находился в мертвой зоне, потому что, узнай он мои мысли, он выставил меня из своего кабинета.
Наконец красноречие мистера Хатона иссякло, и я удалился.
У меня возникла мысль проехать в главную контору компании, но потом я решил, что это все равно, что сунуть голову в пасть голодного зверя.
Я убрал в карман выданную мне карточку компании и принялся изучать новенькую карту автодорог, которую мистер Хатон с гордостью вручил мне. Она имела выносную табличку нарядных новых знаков, которыми штат Огайо разукрасил свои хайвэи и которые не увеличивают расходов бюджета, а также зеленые цифры на различных дорогах, сообщавшие о дате установки новых знаков. Внизу таблички крупным шрифтом стояло имя Особого Уполномоченного Дорог, а ниже и мельче — имя Хатона.
Дорога оказалась новая, и это была еще одна приятная неожиданность. Миля летела за милей, и за стеклом мелькал знак за знаком.
Я не знал, что меня ждет, и не мог точно определить, что именно ищу. Но я шел по следу, и судя по активности, как умственной, так и физической, после долгих недель депрессии у меня, наконец, поднялось настроение и обострились ментальные способности. Радио в машине заливалось сладкозвучными песенками, какие можно услышать только в Огайо, но меня это не трогало. Я искал что-то более существенное.
5
Уже в полдень на полпути между Дайтоном и Цинциннати я нашел то, что искал. За пятьдесят ярдов до перекрестка я увидел знак с оторванной планкой. Я уже понял систему обозначений и остановился, чтобы обдумать детали.
Тогда, рядом с фермой Харрисонов, исчезла левая планка. Харрисоны жили по левую сторону хайвэя.
Теперь пропала правая планка, поэтому я должен свернуть на перекрестке направо и проехать до следующего целого знака.
Вот те на! Я развернулся, помчался назад по основному хайвэю и проехал около пятидесяти миль, рассматривая пролетавшие вокруг знаки. Все, что были справа, имели перевернутый трилистник. Все, что были слева, — повернуты набок. Разница казалась такой незаметной, что только те, кто знали, в чем суть, могли отличить один от другого.
Я снова развернулся и помчался, следуя знакам.
В двадцати милях от основного хайвэя, где я увидел знак, означавший поворот, мне пришлось наткнуться еще на один знак с исчезнувшей планкой, указывавшей левый поворот. Я повиновался и съехал на подъездную дорогу, ведущую к какой-то ферме.
Я решил изобразить заблудившегося человека и очень надеялся, что не встречу телепата.
Через несколько сотен ярдов я увидел девушку, которая быстро шла мне навстречу. Я остановился. Она взглянула на меня с насмешливой улыбкой и спросила, не может ли чем-нибудь помочь.
Я небрежно кивнул:
— Ищу старых друзей, которых не видел несколько лет. По фамилии Харрисон.
— Я не знаю никаких Харрисонов, — с улыбкой ответила она на огайском диалекте.
ebooksa