Дамона оцепенела. Она в растерянности взглянула сначала на Теракиса, потом на Мюррея.
— Вы считаете, что…
— Может быть, вы сами это и не видите, — спокойно сказал Теракис, — но на вашем лице уже есть серые пятна. Я боюсь, что клетки вашего тела уже начали трансформироваться.
На несколько бесконечных секунд в машине воцарилась угнетающая тишина. Смысл того, о чем сказал Теракис, медленно просачивался в мозг Дамоны. Она подняла руки, потрогала кончиками пальцев свое лицо и снова пристально взглянула на врача.
— То есть я попросту превращусь в куклу? — ужаснулась она.
Ее голос звучал хрипло.
— Так же, как Торнхилл?
Теракис кивнул.
— Боюсь, что это так.
Он уклонился от взгляда Дамоны, уставился на кончики своих пальцев и продолжал изменившимся голосом:
— Конечно, я не могу сказать ничего определенного, прежде чем основательно не обследую вас и мистера Гюнтера. Было бы лучше всего, если бы мы сейчас же поехали в институт. Быть может, мы отыщем возможность остановить превращение.
Дамона не ответила. Странно, но она уже не чувствовала особого страха.
Она просто приняла к сведению слова Теракиса. Случившееся было слишком неоднозначным для того, чтобы осознать его неотвратимость сразу же. Реакция — она это знала — наступит позже.
Если для нее будет это «позже»!
— Как долго? — спросила она.
Теракис пожал плечами.
— Я этого не знаю. Двадцать четыре, может быть, тридцать шесть часов, если исходить из того, как долго длилось это у Торнхилла. Но это только предположение. Если бы я мог обследовать его тело, я бы сказал определеннее.
— Двадцать четыре часа, — проговорил Майк. — Это чертовски мало.
— Но мы предпримем все возможное.
Дамона выпрямилась и, попытавшись беззаботно рассмеяться, кивнула.