Космическая чума. Сборник

22
18
20
22
24
26
28
30

Юный взломщик с усилием оторвался от ужасного взгляда и двинулся дальше, пошатываясь. Крики Корвейна и шум борьбы смолкли, но неожиданно наступившая тишина показалась ему еще страшнее шума.

Торнхилл осмотрелся остекленевшими, расширенными глазами, а потом начал медленно двигаться к стеклянной перегородке в конце зала. Инстинктивно он сделал большой круг, обойдя сломанную куклу с отбитой головой.

Под его ботинками хрустнуло стекло, когда он приблизился к конторке. Он остановился, сжал кулаки и с усилием выдохнул.

Что-то останавливало его и не давало войти внутрь.

Опять это инстинктивное чувство опасности, подсказывавшее, что впереди его ожидало нечто ужасное, невообразимое.

Овладев собой, он осторожно, шаг за шагом, пошел.

— Сэм!

Его голос призрачно пусто прозвенел в этом широком и высоком зале. Он чуть не испугался своего крика. Ответа не последовало.

Он протянул руку к двери, помедлил и, наконец, нажал на ручку решительным рывком. Разбитое стекло выпало из рамы, когда он распахнул дверь, осколки упали на пол и развалились там на бесчисленное множество крохотных кусочков, а один длинный, остроугольный поранил его руку, оставив длинную кровавую полосу на коже, но едва ли Торнхилл это заметил. Он смотрел, как прикованный, на Корвейна.

Взломщик всё еще стоял на коленях перед сейфом, толстая дверца была открыта, пачки банкнот заполняли сейф.

Перед Корвейном стояла кукла. Она была обнаженной и незаконченной, как и все другие, но она отличалась от тех, которых Торнхилл видел снаружи. Она стояла, наклонившись вперед, с опущенной головой и злорадной усмешкой на нарисованных губах.

Ее вытянутые руки лежали, как смертельные стальные зажимы, на горле Корвейна.

* * *

Майк нажал на нижнюю кнопку, подождал, пока дверцы лифта закрылись, и с преувеличенно деланным стоном застыл у деревянной стенки.

— Готово, — буркнул он. — Наконец-то.

— Хм?

Дамона нахмурила брови.

— Как прикажешь понимать твои слова, великий маэстро?

Майк коротко усмехнулся, но сразу же, без перехода, стал серьезным.

— Как хочешь, дорогая.

Он кивнул и добавил: