Волнолом

Он прошел в ванную, взял брошенный вчера скальпель. Расстегнул на груди рубаху и начертил над сердцем руну со значением «солнце» – зигзаг, похожий на угловатую, зеркально отображенную тройку. Царапая кожу, чуть развернул лезвие, чтобы получилось грубее: теперь сохранится шрам, пусть и едва заметный.

В конторе такие методы не приветствуются – светопись на теле снижает у нормальных людей остроту мышления. Но Генрих к нормальным, строго говоря, уже не относится…

Порез замерцал.

«Солнце» против «льда» – страховка от заморозки. Сельма уже не застанет его врасплох. С другой стороны, она тоже, наверное, подстраховалась подобным образом. Так что превратить ее, как мечталось, в снеговика, увы, не удастся. Придется придумать нечто более эффективное.

Что б еще такое нарисовать? Надежное и простое, без длинных формул? И помня при этом, что ресурсы тела не безграничны. Хоть десять раз выцарапай на лбу символ «эваз», означающий «лошадь», – все равно от этого не заржешь, и копыта не отрастут.

Он проторчал в ванной еще минут сорок, пока не зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Генрих. Узнали?

– Да, Теодор.

– Предвидя ваши упреки, сразу скажу – наш уговор я помню. Двадцать лет назад я дал слово, что не буду вас беспокоить…

Генрих едва не ляпнул: «Какие двадцать лет? Вчера разговаривали». Но вовремя удержался.

– …однако ситуация такова, – продолжал начальник Третьего департамента, – что я вынужден отбросить всякую щепетильность. Вы читали утренние газеты?

– Речь, полагаю, о взрыве?

– Да. Скажу прямо – мы в тупике. Ничего не можем понять. А ведь на меня, как вы понимаете, давят с самого верха…

– И?.. – подбодрил его Генрих, испытывая острое дежавю.

– И нам пригодится любая помощь от человека с вашим уровнем дара.

Про клеймо, наложенное конторой, генерал даже не заикнулся, но Генрих уже устал удивляться. Просто сказал:

– Хорошо, Теодор. Приеду ближайшим поездом.

– Приедете? – Собеседник явно не ожидал подобной покладистости.

– Конечно. Вы ведь не стали бы меня дергать по пустякам.

– Знаете, Генрих, – сказал генерал после некоторой заминки, – я действительно не забыл, какая жуть с вами тогда творилась. Поначалу-то нам казалось, что эксперимент удался – по крайней мере, в вашем конкретном случае. Но эти приступы… В общем, я понимаю, почему вы тогда ушли. И рад, что теперь готовы вернуться.